Plumbing inner space

Возле Сент-Джозефа Шеррин бросила петь и уставилась на север через боковое окно. Один за другим умолкали и остальные на середине хора, пока не остался только Майк, продолжавший горланить:

Я написал “Умирая внутри”, лишь издёвки в ответ!

”Сын человеческий” давно уж не в печати!

Над вами “Крылья ночи” реют много лет —

С меня же научной фантастики хватит!

Ларри Нивен, Джерри Пурнелл, Майкл Флинн, Падшие ангелы

Боб Шоу писал о романе Барри Молзберга Дальше “Аполлона” (Beyond Apollo, 1972), что это — “эпитома всех проблем, постигших научную фантастику за последние лет десять или около того”. Говоря строго, роман Молзберга разгромной оценки не заслуживает — это довольно редкий образец психиатрического НФ-триллера с безнадежно недостоверным рассказчиком, подозреваемым в убийстве коллеги по экипажу, просто в нынешней фазе существования Голливуда получится при его экранизации не Час расплаты или Пришелец, а в лучшем случае Прометей, в худшем же — какое-нибудь Высшее общество. Благо, у главного героя отчетливые гомосексуальные позывы, да и Венера там прилеплена сбоку припекой, будто Солярис у Тарковского. (Cам Молзберг утверждает, впрочем, что при создании романа вдохновлялся не киноновинкой того года, а рассказом Гарри Гаррисона Я на своем посту.)

Но ясно, что именно Шоу имел в виду — Новую Волну, о галеонном символе которой, журнале New Worlds, Муркок спустя несколько лет скажет в сердцах:

Если услышите от меня про подготовку очередного номера, значит, пора вызывать санитаров.

Я, пожалуй, вынужден с Шоу согласиться, хоть сам и предпочитаю работать со стилистически усложненной фантастикой, далекой от монохромных клаустрофильских разговорных драм того же Азимова. Пока на историческую сцену не вышли киберпанк и новая космоопера, наследие Новой Волны в космической НФ было очень сложно воспринимать сколько-то позитивно, за редкими исключениями вроде Новы Дилэни или Устройства с Центавра Харрисона. Неудивительно, что сами классики НВ вроде Муркока тот же киберпанк костерят: увы, очень часто так проявляется банальная бытовая зависть ярмарочного предсказателя перед вратами преисподней к ясновидцу, и от нее немало пострадал Браннер.

У нововолнистов свои “ошибки юности” принято критиковать и списывать на заскорузлую политику издательских ОТК. Муркок объяснял привычку менять названия работ 1960-х так:

Это чтобы отстали. У них была привычка шлёпать копирайт на книги независимо от реального наличия прав. Похоже, они понятия не имели, что такое авторское право. Они приловчились выкупать книгу напрямую, скажем, за сто фунтов. Книг не читали, покупали по названию. Я менял названия и, иногда, имена персонажей, ну и так далее, чтобы права себе вернуть. Легального основания для изданий не было изначально, но в Compact считали иначе. Препирательство с ними стоило бы лишних времени и денег.

Несколько сложнее было бы признать, что многие, если не все, нововолнисты (но не киберпанки) отвернулись от космоса из-за обычного неумения — и, еще хуже, нежелания — разбираться, в какую сторону вращается Земля или почему для оптимального маршрута к газовым гигантам и их спутникам нужно разгоняться у Венеры, а не лететь “по прямой”.

В цитируемом у Гринлэнда на Выставке энтропии эссе Джона Бойнтона Пристли впервые употреблен применительно к НФ термин “внутренний космос”, который потом подхватят нововолнисты во главе с Баллардом и примутся им активно щеголять:

Мифы и характеристичные мечтания нашей эпохи… могут оказаться первыми отзвуками рокота вулканического извержения, лава которого вскоре затопит нас…

Мы предпочитаем думать о себе как о путешественниках по другую сторону солнца, чем о тихих исследователях скрытой жизни души, движущихся вовнутрь из своего дома. Всё это приводит к попыткам отсечь одно измерение: длина и ширина бесконечны, отсюда хоть до Сириуса, но глубины нет, дух отсутствует…

Пристли различал три вида научной фантастики: “короткие банальные истории в духе гангстерских детективов или вестерна… мусор, да и только”, утопические обзоры будущего от “кибернетических пиарщиков”, которым все же “не удается заразить читателя своим энтузиазмом… их пластиковые, электронные, питаемые энергией атома города населены словно бы выцветшими призраками”, и “третью разновидность, все еще достаточно редкую, которая отличается от первых двух подлинной изобретательностью и наделена определенными литературными достоинствами”.

Проблема в том, что не только Пристли, ограниченный временем и культурой в 1953-м, но и многие наши современники к третьей категории норовят отнести работы Рэя Брэдбери. А припадать к сочинениям Брэдбери для знакомства с “фантастикой внутреннего космоса” не менее вредно, чем изучать твердую НФ и пробовать ее полюбить — по Азимову с его картонными персонажами-функциями, чьи действия описываются в строгом согласии с наставлениями Странка и Уайта. Что, в сущности, такое Марсианские хроники, как не элегии ушедшим на заокраинный Средний Запад США эльфийским племенам Марса? Что есть 451 по Фаренгейту, как не манифест агрессивной технофобии времен, предваряющих вторжение политических треножников Империи Коррино после Батлерианского Джихада?

В первую и вторую же категории по классификации Пристли слишком соблазнительно запихнуть, скажем, более поздние миры Рожденного править Майка Резника, Зон Мысли Вернора и Джоан Виндж или Доктора Аддера Кевина Джетера. С катастрофическими последствиями для развития интеллекта… нет-нет, не авторов, а мейнстримных критиканов и нетребовательных читателей/зрителей. Впрочем, даже эти последние проводят разницу между мягким перезапуском и жесткой посадкой.

Гринлэнд комментирует усилия Балларда, возглавившего вместе с Муркоком наступление НВ на традиционную фантастику (и большого поклонника Брэдбери), в следующих выражениях:

Следует ли писателям тратить столько усилий воображения, удаляясь по раскручивающейся спирали в вакуум, когда на Земле столько измерений повседневной жизни остаются непознанными? Кроме того, раз уж реальное продвижение космонавтики оказалось настолько серым и рутинным, то разноцветье и энтузиазм фантастики, “предсказывавшей” его, начинали выглядеть всё более неуместно. Урсула ле Гуин, возглавившая движение за гуманизацию нф, не смогла отыскать для автора нф места в тесноте космической капсулы.

Если вы усмотрели в этой картине известное сходство с Великим наступлением феминисток на SFWA и оккупацией всех престижных премий англосферного НФ-фэндома воительницами за социальную справедливость, в ходе которых, между прочим, подвергся “канселлингу” тот же Молзберг… вы не одиноки. (Тут же приходят на ум и ламентации по поводу негазифицированных школьных туалетов и нищенских пенсий, сопровождающие любой имиджевый проект Федеральной Империи Человека вроде чемпионата мира по футболу-2018; кстати, и уровень развития русскоязычной фантастики недалек от современных лауреатских работ англосферы, но это, к сожалению, не похвала ни тем, ни другим.)

Начиная работу над масштабной космооперой, намедни полезно помнить не только о том, как до неузнаваемости изменились галактические империи с того дня в 1939-м, когда юный Айзек Азимов увидел рисунок римского легионера на обложке пальпового журнальчика, а и о том, что “квириты” и “квиры” — термины этимологически никак не связанные.

Тогда можно догадаться, что проблемы тепловой смерти Вселенной решаются отнюдь не у протекающей кухонной мойки.

Кстати, не сегодня-завтра наконец выяснится, все ли протечки удалось законопатить сантехникам прогрессивистской перестройки на космическом телескопе имени Джеймса Уэбба. Однако внутренний космос текучего гендера НФ через него, конечно, не разглядеть.

LoadedDice