And sentience for all

Джон Райт, Континуум Нуль-А (Null-A Continuum, 2008)

Если вы беретесь за Континуум после предыдущего романа “неаристотелева цикла”, Нуль-А Три, то наверняка знаете, что отношение к этому последнему у любителей фантастики вообще и поклонников ван Вогта в частности находится на уровне, примерно аналогичном восприятию Темных судеб поклонниками франшизы Терминатора, а Прометея и Завета — фанатами вселенной Чужих. Иными словами, несмотря на то, что жираф большой и ему вроде бы видней, большинство опрошенных отдали бы многое, чтобы вычеркнуть из истории вклад Кэмерона, Ридли Скотта и ван Вогта в создание этих произведений.

К счастью то или к несчастью, а неаристотелева вселенная ван Вогта хотя и повлияла на умы многих классиков фантастики XX и XXI века в самом впечатлительном — подростковом и юношеском — возрасте, но ее известность совсем не дотягивает до популярности сеттингов, с которыми я провел сравнение выше. В профильном сабреддите Терминатора иные, уязвленные до глубины души, фанаты сейчас распродают коллекционные фигурки, объясняя это тем, что после Темных судеб роботизированная ипостась Арнольда Шварценеггера неотвязно ассоциируется у них с Карлом, торговцем шторами. Ван Вогт ни одной голливудской блокбастерной экранизации не удостоился, но, впрочем, нельзя исключать, что именно его стараниями общая семантика Кожибского после 1950-х плавно мутировала в куда более эзотерическую дисциплину — нейролингвистическое программирование, евангелисты которого зачастую приписывают себе сверхчеловеческие способности.

Джон Райт, самый талантливый из ныне живущих англоязычных фантастов-религиозных консерваторов, в прошлом десятилетии еще не был галеонным символом Грустных Щенков, но склонность к стэплдонианским эпикам, впоследствии развитую в Эсхатоне, уже проявил. Поэтому, когда наследники умершего в начале века ван Вогта, прежде всего его вдова Лидия, задумались о том, кому поручить “трепанацию” столь невразумительно завершенного (завершенного ли?) цикла, выбор наверняка был максимум из двух кандидатур — Райт или Грег Бир. Благословение Лидии получил (и отдельно благодарит ее за это во вступительном слове) Райт. Ну а Бир пошел своим путем, и Город в конце времен получился у него пускай и масштабным, но чуток аляповатым в сравнении с Континуумом Нуль-А, где Райт, вооружившись теплыми электроламповыми (у ван Вогта почти вся техника работает на вакуумных лампах, и эту милую анахроничную деталь Райт прилежно сохранил) синтезаторами для танцев на краю времени, изящно увязывает в один метаверсум не только исходные книги о Нуль-А, но и Путешествие “Космического Бигля”, Творца Вселенной, Оружейные лавки империи Ишер, Книгу Пта и Слэна. Сделано это почти без сюжетных швов, но некоторые детали Нуль-А Три, открыто противоречащие первым двум книгам, Райт все же игнорирует. Такой поступок простителен: ничем иным, кроме забывчивости и, возможно, умственной болезни, нельзя объяснить даже их изначальное появление у ван Вогта.

Некоторые решения вызывают немедленные аплодисменты. Например, почему Патрисия Харди, мнимая супруга Гилберта Госсейна в его наведенных воспоминаниях Мира Нуль-А и сестра императора Величайшей Империи Энро Красного, выбрала себе такое имя? Это простая загадка. Потому что Патрисия, Patricia, в английском современном произношении получается приклеиванием и анаграмматической перестановкой имени Пта к Рише, Reesha, под каковым именем она была известна на имперской планете Горгзид: Patricia < Pta(th)+Reesha. У Райта она, кстати, больше напоминает (внешностью и функционалом) не себя саму из исходной трилогии, а… Лисбет Саландер, пересаженную на почву электролампового ретрофутуризма.

Местами Континуум Нуль-А, безусловно, утомляет тех, кто привычен к лапидарной и суховатой прозе ван Вогта или его ученика Дика: книга эта почти вдвое толще среднестатистического романа любого из “сладкой парочки” Золотого века пейпербэков, и достаточно сказать, что гибель Вселенной спустя более гугола лет, когда сверхмассивные черные дыры испаряются по механизму Хокинга, а мироздание переходит к окончательному низшему энергетическому состоянию, наступает уже в середине книги, в двадцать третьей главе. Это при том, что начиналась она как местечковый детектив — с расследования жестокого убийства мужа Патрисии, венерианского сыщика Элдреда Крэнга. Сопоставимым размахом пространственно-временных каруселей из англоязычной космофантастики последних лет, помимо Райта, может похвастаться разве что Мини.

Но вас же не удивит, что следующая за этим финалом глава начинается словами “Госсейн открыл глаза”? Ведь по альтернативным времялиниям и вариантам реальности ванвогтова сверхчеловека пошвыряет так, что у него попутно отрастет третичный мозг в дополнение к мутантному вторичному.

Попутно Райт небрежным взмахом мастихина швырнет на холст чудесный оммаж эпизоду с Чрезвычайным Массовым Катексисом Бена Рейха в Человеке разрушенном, и уже ради одной этой вставной новеллы Континуум Нуль-А можно рекомендовать не только собаководам, но и тем, кто Грустных Щенков на дух не переносит. Сходной красоты решение встречается еще у Барнса в И несть им числа…, но, впрочем, там никакой связи “карманной вселенной” с миром Бестера нет.

Госсейн, стоявший рядом с маленьким коттеджем, завел руки за спину и от души потянулся. Да, если угроза, исходящая от Энро, когда-нибудь рассеется, и Госсейн вернется к личной жизни, почему бы не поселиться на своем клочке земли с женой и не заняться тем, что ему мило? Не худший выбор…

Он улыбнулся и поглядел на ночной небосвод.

Улыбка медленно стерлась с его губ.

Небо было безоблачным — и пустым. Беззвездным.

Острые глаза Госсейна различали красную точку Марса, пару искорок — вероятно, телстаровских спутников… и больше ничего.

Он влетел в дом.

— Куда пропали звезды?

Патрисия непонимающе поморгала.

— Что такое “звезды”?

Он метнулся к телефону и щелкнул переключателем, вызывая оператора.

— Оператор! Какой самый далекий абонентский номер доступен для связи?

— Научно-исследовательская станция за орбитой Плутона, — ответили ему, — занятая изучением процессов формирования ледяных астероидов на краю Вселенной.

— На краю… Дайте определение этого термина.

— На расстоянии приблизительно 1.3 светового года от Солнца частицы переходят в состояние диссоциированной идентичности. Атомные структуры утрачивают когерентность, фотоны делокализуются в красном смещении. Названная граница представляет собой слегка приплюснутую полую сферу с центром в Солнце.

— А как насчет звезд? Они существуют?

— Термин не найден в каталоге ссылок данного устройства.

— А другие солнца? Вроде нашего? Они существуют?

— Не хотите ли проконсультироваться с каталогом фантастики в местной библиотеке?

Однозначно противопоказана эта работа лишь тем, кто высшим достижением альтернативной истории полагает жареную соб(а)чатину в бочках по рецепту Аркадия Бабченко. Одной лишь русскоязычной боевки и попаданса в анамнезе для корректной оценки Континуума будет прискорбно мало, а своей неаристотелевой логики русская фантастика ждет уже как бы не четверть века.

LoadedDice