Stillborn greybeards
Я уже критиковал под настроение классические русские переводы старосоветской эпохи и эры первичного накопления фантастического книгофонда, переиздаваемые по инерции десятками лет даже в тех случаях, когда в них уже при беглом сравнении с оригиналом заметны неустранимые ошибки или лакуны. Моя позиция иногда вызывает бурный протест читателей, терзаемых терминальной стадией синдрома утенка. Однако сегодня, когда внимание прогрессивной (а хотя бы и реакционно-русофобской) мировой общественности приковано к пламенным, но в целом еще мирным протестам против милитаризации Восточной Европы, есть повод рассмотреть пример, который вряд ли повлияет на плавучесть условной Желтой Утки и ее утят. При чем здесь креативный клоунский косплей Карибского кризиса в 95-м квартале Восточной Европы, спросите вы? А при том, что обсуждаемый ниже текст взят из написанного спустя пару лет после операции “Анадырь” романа Брайана Олдисса Седая Борода, где рассказано о непредвиденных последствиях военной игры в ограниченный ядерный конфликт.
Этот роман, как и произведения почти всех авторов Новой Волны, кроме разве что Муркока, не может похвастаться пристальным вниманием русских издателей и читателей: выпускался он один раз, в 2003-м, при участии переводчика Е. Смирнова.
Интересующий нас отрывок хорошо иллюстрирует причины, по которым Олдиссу любило посылать шпильки младшее (относительно него) поколение нововолнистов: как отмечает Колин Гринлэнд в Выставке энтропии,
… принцип Олдисса, столь явственно уважительный к окружающему миру, противоречил взятому ими курсу на внутренние пейзажи и неустойчивые структуры.
Мир после атомной катастрофы у Олдисса, конечно, более уютен (если это слово тут применимо), чем неудержимо омерзительная Земля из Геноцида Диша, порабощенная инопланетными фермерами, но “хоуппанковым” настроением, в отличие от Земли мировых войн из Падших ангелов или Песни по имени Юность, тут и не пахнет. Молодая шпана не сотрет выживших с лица планеты, не окажет сопротивления нерушимой клике экофанатиков и христианских фундаменталистов, криптонацистам, замыслившим Окончательное Решение проблемы мигрантов, или голодным новосоветским варварам безжалостного диктатора Козицкого.
Она просто не родится: Землю Седой Бороды постигло явление, аналогичное Годам Колыбели при пришествии Не-Бога у Бэккера в мире Второго Апокалипсиса. (Хотя о том, что автор там желал высказать, никто пока так и узнал, ибо он был слишком воспитанный.)
Как же, по версии русского переводчика Смирнова, это произошло? Тем интереснее ознакомиться с его версией, что объяснение проблемы первым предложил, по Олдиссу, русский профессор Зилинков (Zilinkoff, в переводе стал Зиминковым).
После первых успехов в освоении космоса и исследования Марса, Венеры, Меркурия и Юпитера никто особенно не удивился, когда ведущие державы объявили о своем намерении провести серию «контролируемых» ядерных взрывов в околоземном пространстве. Американская «радужная бомба» в начале шестидесятых положила начало многочисленным подобным экспериментам. Некоторые — в том числе даже ученые — протестовали, но протесты остались без внимания. Люди считали, что взрывы за пределами земной атмосферы безопаснее…
На этом отточии “рукопись обрывается”, а продолжается уже рассказом об игрушечном медвежонке в клетчатой шотландской юбочке-килте, со спорраном и волынкой под мышкой. Оригинал же не только сообщает нам (в отличие от перевода), что ведущих мировых держав было две, а “контролируемых” в военном эксперименте ядерных взрывов — сорок шесть. Олдисс отвечает и на вопрос, постоянно задаваемый у Муркока во многих его работах — от Чёрного коридора до работ о Джерри Корнелиусе: “Какова точная природа катастрофы?”
Пояса ван Аллена, радиационные обручья Земли, в некоторых местах заметно превышающие шириной её диаметр, впали в состояние лихорадочной активности после ядерных взрывов, мощность которых во всех случаях достигала многих мегатонн. Пояса запульсировали, стали сжиматься и снова расширяться, потом сжиматься ещё плотней… Биосферу два раза основательно, хоть и ненадолго, окатило жёсткой радиацией.
Долговременные последствия этого душа ещё нельзя было предсказать сейчас, когда прошёл от силы год. Немедленные последствия, впрочем, проявили себя наглядно. Хотя большая часть человечества испытала состояние, сходное с гриппом и тошнотой, они в основном оправились. Серьёзнее пострадали дети; многие, в зависимости от величины полученной дозы, теряли волосы, ногти, умирали… У большинства женщин, пребывавших в тягости на момент возмущения поясов, случился выкидыш. Животные, а в особенности животные, чаще других появлявшиеся под открытым небом, испытали сходные проблемы. Отчёты о сокращавшемся разнообразии заповедников Африки указывали, что крупные дикие звери, по-видимому, понесли серьёзный ущерб. Почти не пострадали только овцебыки Гренландии и выносливые северные олени на севере Скандинавии (где в предыдущих поколениях у этих созданий, вероятно, выработался своеобразный иммунитет к космическим и прочим быстролетящим частицам). Пострадало большое количество домашних собак и кошек —власти некоторых мест давали оценки, доходящие до восьмидесяти пяти процентов; из-за развития чесотки и раковых опухолей их приходилось умерщвлять.
Олдисс, по выражению Гринлэнда, “ведет репортаж из зоны катастрофы со счётчиком Гейгера, опираясь на статистику и пресс-релизы”, сосредоточив свое внимание на сестрах, которым надлежит раздать серьги, и мере их ответственности за нависшую над человечеством угрозу вымирания. Он детализирует причины и эффекты катастрофы так, как не помыслили бы Майкл Джон Харрисон или Дилэни, которых подобный суховатый стиль отталкивал. Понаблюдаем, как Харрисон, придерживаясь обычной для лучших этапов его творчества сюрреалистической манеры, пародирует Олдисса в раннем своем Пепельном цирке, одном из рассказов межавторского проекта о Джерри Корнелиусе:
От плохого к худшему. Ходили слухи о втором пришествии; голландка родила тройню без всяких предварительных признаков беременности.
Процесс дислокации, стартовавший в конце пятидесятых, ускорялся.
Повсюду давала о себе знать энтропия; под лавиной в горном каппадокийском зиккурате при молебне за откровение оказалась погребена сотня прихожан греческой православной церкви; две тысячи человек бросились в море близ Скарборо, заметив большую зеленовато-золотую полусферу, выступавшую из основания низкого кучевого облака; случайный взрыв орбитальной водородной бомбы класса “Благодарение” в поясах ван Аллена нарушил глобальную радиосвязь на целый октябрь; королевский астроном доложил об изменении орбиты кометы Галлея и, работая с кое-как стачанным радиотелескопом на вершине Бенн-а’Хроин, провозгласил наступление нового миллениума и Эры Сатурна.
3 октября 1966 года Олдисс написал Джудит Меррил:
Я сторонник структуры в литературе потому, что верю: литература обязана отражать и/или формировать реальность, и потому, что верю: внешний мир наделён структурой, не такой, как литературная, но ведь литература есть лишь аналогия мира внешнего, так что приходится нам использовать доступные инструменты.
Если считать социальные сети и блоггинговые платформы бурно развивающейся формой интерактивной литературы, то можно констатировать, что с задачей формирования реальности через переотражение они справляются отлично — как в 2014/15 годах, так и в 2021/22-м. Сложней судить, насколько прельщает седобородых и лысеющих бэби-бумеров из карантиновирусных бункеров смена девиза пандемической эпохи на эпоху мертворожденных.
Как указал еще Харрисон в Устройстве с Центавра,
… повсюду вы находите символы собственной одержимости, кодифицированные и нереальные, как обнаружили их в бункере на седьмой Альфы Центавра.
