Causal downgrade of Foundation

Уж близятся традиционные для европейской цивилизации праздники унылого и мокрого времени года (ноябрь-декабрь), а моя заметка, навеянная фантлабовской дискуссией о Каузальном ангеле Ханну Райяниеми в пересказе ККФ, все так же актуальна, поскольку из печати текст с весны так и не вышел.

Вернем же ее из архивов безвременно почившего Scriptogr.am.

Безусловно, нахлобученная по принципу смутного сходства с киберпанком обложка Каузального ангела Ханну Райяниеми резко отличается от двух предыдущих в этой трилогии и была бы скорей уместна на Причинном ангеле, как повадился величать книжку один из фантлаборантов. Впрочем, она хотя бы не искажает смысл оригинала в той мере, о какой должны позаботиться переводчики (а в том, что позаботятся, знакомство с двумя предшествующими русскими изданиями Райяниеми сомнений не оставляет). Более интересны случаи, когда в переводе, образно говоря, нарочно занижается технологический или культурный уровень сеттинга.

Рассмотрим один из них на примере Foundation Айзека Азимова. Это классическое произведение переводилось на русский более десятка раз, начиная еще с журнальных вариантов, но последние лет пятнадцать безальтернативно издается в переводе Н. Сосновской под названием Академия. В фантлабовской базе эта переводчица фигурирует за номером 404. Как мы убедимся в дальнейшем, это весьма уместно.

Азимов славится своим ретрофутуризмом: параллельные варианты реальности у него обсчитывали на компьютерах с перфокартами, а судьбы Трентора и Галактической Империи — на калькуляторах… кстати, о калькуляторах. В эпизоде, где Селдон демонстрирует только что прибывшему на столичную планету Дорнику неминуемую гибель Империи, устройство это описано так:

Seldon removed his calculator pad from the pouch at his belt. Men said he kept one beneath his pillow for use in moments of wakefulness. Its gray, glossy finish was slightly worn by use. Seldon’s nimble fingers, spotted now with age, played along the files and rows of buttons that filled its surface. Red symbols glowed out from the upper tier.

В переводе Сосновской, который ЭКСМО (и база Фантлаба), вероятно, считают референсным, читаем:

(Тут он вынул из кармана маленький калькулятор.) Поговаривали, что Селдон держит его под подушкой и достает как только просыпается. От частого пользования блестящая панель калькулятора потускнела. Пальцы Селдона, усеянные старческими пятнышками, проворно забегали по клавишам. На сером экране загорелись красные цифры.

Расхождения с оригиналом очевидны. Для сравнения возьмем перевод С. Никшича, который в 1990-е печатался под названием Фонд.

Селдон достал блокнот-калькулятор из кошелька, висевшего на брючном ремне. Поговаривали, что калькулятор он держит даже у себя под подушкой на случай бессонницы. Серое, некогда блиставшее покрытие калькулятора было уже несколько потерто. Проворные, в старческих пятнах пальцы Селдона забегали по рядам кнопок, покрывавших всю его поверхность. В верхних рядах засветились красные огоньки символов.

Уже лучше, хотя отклонения от оригинала сохраняются (например, ничего не сказано о файлах, а только о кнопках). Мне кажется, на самом деле Селдон произвел следующие действия:

Селдон извлек планшетный компьютер из поясного футлярчика. Судачили, что он его под подушкой держит и работает в минуты бессонницы. Серый глянцевый корпус пообтерся от долгого пользования. Ловкие, усеянные старческими пигментными пятнышками пальцы Селдона забегали по файлам и рядам кнопок, усеявшим поверхность. Из верхнего слоя поднялись сияющие красные символы.

Легко убедиться, что конструкция карманного компьютера, описанная Азимовым, в принципе остается применимой на любом этапе технологического развития человечества. В тексте не уточняется, какие именно клавиши усеивали поверхность планшетника: физические или виртуальные, а то и динамически формируемые на ней для имитации тактильного отклика. Планшетник снабжен файловым менеджером, конкретная реализация которого не имеет значения, лишь бы он предоставлял доступ к иерархии данных на устройстве (в первых версиях операционной системы Android его, скажем, не было вообще, и приходилось пользоваться сторонними приложениями; лично я предпочитаю Android Tuner или Total Commander и сейчас, когда файловые менеджеры на устройствах обычно предустанавливаются). Обратим внимание на фразу Red symbols glowed out from the upper tier, довольно важную для суждений о технологическом уровне планшетника. Похоже, что устройство модульное, а в верхний слой конструкции интегрировано что-то вроде трехмерного проектора, создающего виртуальный экранчик необходимых пользователю размеров. И, само собой, если рассматривать устройство именно как планшетный компьютер, а не простой калькулятор, логично предположить, что все расчеты Селдона протекают не на нем, а где-то в университетской сети, на мейнфреймах с гиперпространственным быстродействием. Планшетник же выступает обычным терминалом доступа к ней.

Как видите, шаг техпроцесса техники времен расцвета Галактической Империи в переводе Сосновской безосновательно увеличен. Это касается не только калькуляторов. В эпизоде, где Дорник встречается с адвокатом в тюремной камере, Азимов сообщает:

The man said, “I am Lors Avakim. Dr. Seldon has directed me to represent you.” “Is that so? Well, then, look here. I demand an instant appeal to the Emperor. I’m being held without cause. I’m innocent of anything. Of anything.” He slashed his hands outward, palms down, “You’ve got to arrange a hearing with the Emperor, instantly.”

Avakim was carefully emptying the contents of a flat folder onto the floor. If Gaal had had the stomach for it, he might have recognized Cellomet legal forms, metal thin and tape-like, adapted for insertion within the smallness of a personal capsule. He might also have recognized a pocket recorder.

Avakim, paying no attention to Gaal’s outburst, finally looked up. He said, “The Commission will, of course, have a spy beam on our conversation. This is against the law, but they will use one nevertheless.”

В переводе Сосновской эпизод существенно сокращен и искажен:

— Меня зовут Лорс Аваким. Доктор Селдон прислал меня для защиты ваших интересов.

— Так помогите же мне! Я должен немедленно отправить жалобу Императору. Я задержан без всяких на то оснований. Я ни в чем не виноват. Ни в чем!

Аваким тем временем пристраивал на столе небольшой магнитофон. Закончив приготовления, он взглянул на Гааля.

— За нашей встречей, безусловно, наблюдают с помощью лучей-шпионов. Это противозаконно, но они ни перед чем не остановятся.

Несколько лучше ситуация в переводе С. Никшича, но и тут выпущено несколько восклицаний Дорника, да и Аваким раскладывает диктофонные кассеты не на полу, как в реальности, а на столе.

— Меня зовут Лорс Аваким. Доктор Селдон прислал меня для защиты ваших интересов.

— Так помогите же мне! Я должен немедленно отправить жалобу Императору. Я задержан без всяких на то оснований. Я ни в чем не виноват. Ни в чем! — Гаал всплеснул руками. — Вы должны добиться, чтобы слушание моего дела проводилось в присутствии Императора, и как можно скорее.

Аваким тем временем аккуратно выкладывал на стол содержимое своего плоского портфельчика. Если бы Гаал полюбопытствовал, он увидел бы бланки для юридических документов фирмы «Челломет», сделанные из тончайшего металла и напоминавшие кассеты для магнитофона, приспособленные для магнитофонных капсул личного пользования. Закончив, Аваким посмотрел на Гаала и, не придав его гневной тираде никакого значения, сказал:

— Можете не сомневаться в том, что сотрудники Комитета подслушивают наш разговор при помощи проникающего луча. Их не остановит то, что это противозаконно.

К тому же переводчик, не опознав материала “целломет” (метилированного полиэфира целлюлозы, на момент создания романа довольно футуристичного), принял его за название фирмы и некорректно транскрибировал. Должно было получиться нечто вроде:

Человек сказал:

— Я Лорс Аваким. Доктор Селдон послал меня представлять ваши интересы.

— Правда? Тогда слушайте! Я требую немедленно подать жалобу Императору. Меня задержали безосновательно. Я ни в чем не виноват. Ни в чем! — Он рубанул воздух опущенными ладонями. — Короче, немедленно добейтесь аудиенции у Императора.

Аваким меж тем осторожно опорожнял на пол содержимое плоской папки. Если бы Гааль удосужился обратить на него внимание, то мог бы опознать целлометовые бланки для судопроизводства, похожие на бумагу и металлически-тонкие, приспособленные для размещения в тесноте личных капсул. А еще — карманный диктофон.

Аваким, словно не заметивший вспышки Гааля, наконец поднял голову.

— Комитетчики, разумеется, следят за нашей беседой по шпионскому лучу, — произнес он. — Это противозаконно, однако такое соображение их не остановит.

А через несколько страниц, в описании второго допроса Дорника и Селдона комитетчиками, обвиняемым предлагают закурить.

The next day’s hearings were entirely different. Hari Seldon and Gaal Dornick were alone with the Commission. They were seated at a table together, with scarcely a separation between the five judges and the two accused. They were even offered cigars from a box of iridescent plastic which had the appearance of water, endlessly flowing. The eyes were fooled into seeing the motion although the fingers reported it to be hard and dry.

На следующий день обстановка слушаний разительно изменилась. Хари Селдон и Гааль Дорник очутились перед Комитетом одни. Их усадили за стол вместе, практически рядом: пятерку судей и пару обвиняемых. Им даже предложили сигары в ящичке из переливчатого пластика, похожего на непрерывно струящуюся воду. Иллюзия движения обманывала глаз, но пальцы удостоверяли, что поверхность твердая и сухая.

У Сосновской и, следовательно, в большинстве недавних переизданий этот фрагмент сокращен до пары слов:

На следующий день обстановка в корне переменилась. Селдон и Дорник оказались наедине с пятеркой Комитетчиков. Им даже предложили сигары.

У Никшича, как обычно, расписан в большем соответствии с оригиналом, не исключая описания любопытной дизайнерской безделушки-сигаретницы:

На следующий день суд происходил совершенно иначе. Хэри Селдон и Гаал Дорник оказались наедине с членами комиссии, причем двое обвиняемых и пятеро судей сидели за одним столом практически друг возле друга. Им даже предложили взять сигары из пластмассового ящичка, поверхность которого, переливаясь, выглядела как непрерывно струящийся ручеек. Наощупь ящичек был твердый и сухой, но глазам казалось, что они видят, как течет вода.

Конечно, Азимов невеликий стилист, и почти все авторы современности, каких с ним обычно сравнивают, тоже, но, удаляя или перевирая даже эти скудные детали, создающие антураж Империи времен Селдона, Сосновская дополнительно обедняет восприятие текста, даром что его читают обычно не за сеттинг, а за идеи, для знакомства с классикой жанра: отсюда суть пошли Галактическая Империя, гиперпереходы, бластеры, силовые щиты и прочие компоненты SDK любого уважающего себя разработчика космооперы. Уже хотя бы за это роман Азимова достоин трепетного отношения.

Разумеется, в данном случае выбор из множества переводов не представляет особой трудности, но остается загадкой, почему именно этому переводу Foundation русские издатели теперь отдают безусловное предпочтение. Неужели только потому, что он угодил в культовую серию “Подшофе”? То есть, извините, просто ШФ: малотиражных “Подшофе” тогда еще и в проекте не было, а русскоязычный переводной книжный рынок только начинал усыхать и скукоживаться.

Уже давно ходят слухи об экранизации романа одним из Ноланов. Но почему-то кажется, что даже переиздание в кинообложке, если таковая состоится, будет без изменений перенесено из всех предыдущих инкарнаций перевода Сосновской.

LoadedDice