Wet dreams are made of this
— Он полон предрассудков, — заметил Трад.
— Именно. Он понятия не имеет о пределах сложности в проектировании программ, а также об ограничениях, которые накладываются при этом на аппаратуру. Он воображает, что вот-вот из-за угла появятся бессмертие и богоподобные компьютеры, только поднапрячься еще чуток. Ходячая библиотека Несбыточных Грез.
Вернор Виндж, Глубина в небе
Как уже отмечалось в предыдущей публикации, вклад Джона В. Кэмпбелла-младшего в развитие фантастики нынче модно принижать, порицая его за сексизм, расизм, фашизм и картонность персонажей; так, при знакомстве с Островами в космосе, сильным претендентом на титул LUCA всех космоопер, современные англосферные критики возмущаются отсутствию женских персонажей, атмосфере “английского интерната для элиты” на борту космического корабля и еще многому.
Если картонных персонажей в изобилии плодит и современная фантастика, оплетенная трофическими цепями Самиздата или оккупированная воителями (точнее, воительницами) за социальную справедливость, то иные подколки даже без оглядки на прогрессивистскую повесточку вполне справедливы.
Вот герои ничтоже сумняшеся стерилизуют всю живность в инопланетном озере, чтобы спокойно там искупаться (излишне упоминать, что условия на поверхности идеальны для пребывания человека). Через сто лет после выхода романа, в 2031-м, к Марсу планируют отправить пилотируемую экспедицию, и событием века может стать находка на Красной планете не то что животной, а хотя бы бактериальной формы жизни — контейнер с пробами марсианского грунта или льда, где сохранится одна-единственная бактериальная колония (если сохранится), будет драгоценней ядерного чемоданчика правителя любого из членов атомного клуба государств Земли. (Но это не точно.)
Если бы критикующие, вроде Джанет Нг или Норы К. Джемисин, удосужились почитать поносимые ими тексты или последить за развитием современной науки (ну, псевдонауки), гнев их наверняка бы еще усилился: влияние Кэмпбелла дает о себе знать в самых неожиданных местах, и недостаточно уничтожить мемориальную премию его имени, чтобы искоренить это.
Так уж устроена человеческая цивилизация, что “не проворным достаётся успешный бег, не храбрым — победа”, или, в приложении к фантастике, не инноваторам — известность за тот или иной сюжетный прием.
Именно Островам в космосе НФ и космоопера обязаны новаторскими для того времени концепциями гиперпространства и варп-перехода. Оттуда-то “варп” и перекочевал спустя десятки лет в сеттинги Стартрека и Вархаммера 40K, обретя широкую известность. И первое межгалактическое путешествие в НФ тоже проделано Кэмпбеллом здесь — всего через двадцать с небольшим лет после дебютного полета братьев Райт, по горячим следам открытия закона Хаббла-Леметра, в пору, когда по Солнечной системе слонялись целых девять странствующих миров, но спутников у Юпитера было лишь восемь.
В Самой могучей машине, написанной Кэмпбеллом спустя четыре года после Островов, выходец с Юпитера гениальный изобретатель Аарн Мунро так объясняет принцип работы революционного двигателя, позволяющего разгоняться до релятивистских скоростей:
— Но самое важное— результат рассмотрения вещества и энергии в категориях волновой механики. Ты помнишь, что электрон, как и фотон, демонстрирует при разных условиях и свойства частицы, и свойства волны. Волновая механика даёт этому примерно следующее объяснение: электрон — всегда волна, но может вести себя как частица, потому что волны, составляющие истинный электрон и протягивающиеся через всё пространство, до бесконечности и назад, взаимодействуют и “нагромождаются” в одном месте, образуя заметный узел энергии, который мы и называем электроном. В одном лишь этом ограниченном месте волны нагромождаются и усиливают друг друга. В любом другом, хоть до бесконечности, волны компенсируют друг друга, обнуляют, но они всё равно существуют…
— Иными словами,— продолжал он,— если создать волны определённого профиля, то возникнет искусственный импульс; то же самое со скоростью. Это означает, что импульс и скорость поддаются “регулировке”. У нас появляется то, о чём мы давно мечтали: двигатель, рабочим телом которого выступает само пространство. Не та пустота, какую в иллюминаторы ракеты видишь, нет, но физическое пространство гравитационных полей и динамических напряжений, колоссальных движущих силовых полей, которые вытягивают, изгибают, выкручивают. Пространство это непустое. В нём обитает миллиард миллиардов напряжений и натяжений. Они физичны, реальны, ощутимы. И в пространстве существуют бесконечно протяжённые взаимокомпенсирующиеся волны каждого электрона и каждого протона. Пространство ощутимо, плотно, его ткань более прочна, чем любой металл. На этом пространстве и работает устройство, которое сейчас перед тобой.
— Оно представляет собой осциллятор, задающий осциллирующее поле в охвате примерно десяти футов во все стороны на полной мощности; если мощность снижается, уменьшается и дальность охвата, а присутствие вещества также несколько сказывается на эффекте. Осциллируют, переходя друг в друга, магнитное, электрическое и гравитационное силовые поля, и взаимопревращение их происходит с поистине невероятной частотой. Я пока до конца так и не выяснил, с какой.
— И лишь я умею им управлять. Оно не потребляет столько энергии, сколько можно было ожидать — это ж не ваша благословенная ракета, которая не умеет задействовать теорию относительности. Моё изобретение— умеет. На высоких скоростях энергии требуется в десять раз больше, чем можно было ожидать, а на низких устройство само производит энергию. Таким образом допустимо измерить “абсолютную” скорость. Я могу определить скорость Вселенной, или, по крайней мере, этой части Вселенной, относительно Земли.
Интерпретация корпускулярно-волнового дуализма Кэмпбеллом, по-видимому, восходит к сформулированной в первой половине 1920-х теории пилотной волны Луи де Бройля, которая впоследствии эволюционировала в каузальную интерпретацию квантовой механики по де Бройлю-Бому. Она является детерминистской и явным образом нелокальной, а недавно, в 2018-м, пережила всплеск популярности в связи с парадоксом Реннера-Фраухигер. Если справедливо описание Вселенной, предлагаемое Бомом и де Бройлем, то становится важен порядок проведения квантовомеханических измерений квантовыми агентами (не получается обеспечить независимость данных опыта от позиции наблюдателя), и правило Борна нарушается. Многомировой и каузальной интерпретациям смириться с этим, пожалуй, намного проще, чем большинству конкуренток.
Однако интересней всего в монологе Аарна то, каким поразительным сходством с установкой Мунро обладают проекты безреакционного “невозможного двигателя“ Роджера Шойера (EmDrive), получившие медийную известность в 2013–2016 гг.
Их тоже пытались объяснять через теорию пилотной волны, а еще — квантование инерции и эффект Унру. Увы, чтобы такой двигатель работал, нужно для начала серьезно поломать лоренц-ковариантность: я-то совсем не против, а всегда за нетривиальные разработки в квантовой физике и космической технологии, но почему-то все демонстрации, имеющие целью подтвердить работу EmDrive, выполнялись глубоко на донышке гравитационного колодца Земли.
В настоящее время считается доказанным, что эта конструкция не создаёт никакой тяги, а все полученные в экспериментах с ней результаты суть следствие неполноты магнитного экранирования. Впрочем, это не мешает безреакционным двигателям периодически реинкарнироваться. Автором свежайшей такой разработки стал сотрудник НАСА Дэвид Бёрнс.
Наверняка они так и пребудут в статусе одной из любимых Несбыточных Грез человечества, пока то не покинет Землю. А может, и после этого: ведь астронавтам НАСА запрещено заниматься онанизмом, то есть многие влажные мечты останутся сублимированными как минимум у колонистов стран Альянса Демократий.
Об аналогичных запретах у космонавтов и тайконавтов пока ничего не известно.
