Female gaze
Редакторский контроль, который был установлен Джоном В. Кэмпбеллом через посредство “Astounding Science Fiction”, виной тому, какая тональность и поныне преследует научную фантастику. Она стерильна. Она принадлежит мужчинам. Она белая. Она экзальтированно превозносит амбиции империалистов и колонизаторов, первопоселенцев и промышленников.
Джанет Нг, Джон Кэмпбелл, в честь которого названа одноименная награда, был фашистом, Medium, 18 августа 2019 года
Уже более полудесятка лет, после Великого наступления феминисток на SFWA и провала ответного флэшмоба Грустных Щенков, жанровые премии в англоязычной НФ и фэнтези присуждаются почти исключительно по признаку гендера (предпочтительны женский пол и принадлежность к ЛГБТК или сочувствие оным). От качества продукции при этом абстрагируются до такой степени, что лауреатские списки “Небьюлы”, “Хьюго” и “Локуса” за единичными исключениями (Энн Лэки, Юн Ха Ли, Аркади Мартин) можно рассматривать как антирекомендации: посмотри, что наградили, и не читай это, побереги мозг. Три подряд “Хьюго” в романной номинации для Норы К. Джемисин покажутся уникальным достижением — такого не добивались Херберт, Азимов, Нивен, Пурнелл, Мартин, Виндж и Гибсон, — если не знать, что эта великая и безрадостная победа была бы невозможна без разгрома Грустных Щенков и прочих альт-райтов, которые пытались злокозненно отодвинуть прогрессивисток от награждения престижными премиями.
Так, разумеется, было не всегда: еще в начале 2010-х, не говоря про середину прошлого века, среди лауреатов престижных премий преобладали мужчины. Это, разумеется, не мешало получать их и женщинам — писательницам уровня ле Гуин, Макинтайр или Черри. Проскакивали и “комитетские награды” вроде тройных корон для Конни Уиллис, но в ту пору считалось хорошим тоном разделить приз при острой конкуренции, как поступили с Пламенем над бездной и Книгой Страшного суда. Сейчас такое нигде не практикуется.
Тенденции, увенчавшиеся переворотом в SFWA и стремительным полетом планки качества премированных работ к плинтусу, необходимо проследить в далекое (для жанра) прошлое.
И тут выяснится, что обязаны они своим зарождением и пролиферацией в НФ/фэнтези той самой Новой Волне, которая вроде бы спасла стагнировавший жанр от вырождения в квартирники. Достаточно вспомнить, что более популярный детектив не породил ничего подобного фэндомным конвентам и синкретическим экспериментальным работам вроде Созданий света, созданий тьмы. Но так ли безоговорочно позитивным следует считать воздействие НВ на фантастику, если упреки, адресованные Муркоку и Лэнгдону Джонсу в середине 1960-х, читаются с живым интересом на новом витке развития жанра?
Кажется, кляча истории ходит по кругу холодной войны не только между Московским и Вашингтонским обкомами.
В 144-м номере “New Worlds” (сентябрь-октябрь 1964 года) Муркок напечатал Я помню, Анита (I Remember, Anita) Лэнгдона Джонса, предварив его замечанием:
Этот рассказ может вас шокировать. Он затем и написан.
Сюжет оставляет желать много лучшего, это видно уже по тому, как органично смотрелся бы рассказ в шорт-листах современных премий англосферы: невротик-студент музыкального факультета влюбляется в женщину старше его, которую всевозможными способами унижали и травмировали — она родилась вне брака, была в подростковые годы изнасилована, ее эксплуатировали, оплодотворили и бросили одну вынашивать ребёнка, а тот не выжил. Эта пара, навязчиво зеркалирующая у Джонса оруэлловских Уинстона Смита и Джулию, счастлива вместе и часто занимается сексом, а потом к Лондону прилетает атомная бомба. Рассказ, написанный от первого лица, есть хаотичный флэшбэк Майка, “стонущего и блюющего над могилой”, куда только что он положил останки Аниты.
— У людей вот какая странность,— ответил я дрожащим голосом, — они всегда пытаются сделать больно тем, кого сильнее всего любят.
Внезапно мой рот нашёл твой, наши тела ожесточённо сцепились друг с другом. Мой язык отыскал лихорадочный жар твоего рта, мои руки побежали по твоему телу. Я сунул руку под твой свободный джемпер и обнаружил там тёплую плоть грудей.
Отклики на работу Джонса — эдакую тестовую канарейку в шахте, запущенную Муркоком в подлежащий революционному рефакторингу жанр, — разнились от возмущенных
Разве станет молодой человек, отличающийся утончённой артистической натурой, так напирать на свои сексуальные сношения с возлюбленной, уважаемой женщиной! Нет, сэр, требовался здесь более деликатный подход. Автору следовало бы уделить меньше внимания этой стороне сюжета, не забывая, что журнал читают в том числе и юные энтузиасты, которым не только всякую смурь втайне под прилавком подавай. Я полагаю, секс имеет полное право на присутствие в НФ, пока его значение для сюжета ограничивается оживляжем.
до безудержно хвалебных. Сам Джонс считал Аниту неудачной и старался от нее дистанцироваться.
В наши дни рассказ забыт (заслуженно, чего не скажешь о многих других работах раннего этапа НВ, куда более высокого уровня: так, Звездный вирус Бэйли на несколько десятилетий предвосхитил идеи изоляции человечества у Игана и Уилсона), а что уж говорить про письма в редакцию “New Worlds” с его обсуждением, непрерывно сыпавшиеся года два. В одном таком письме, поступившем в марте 1965-го, находим небезынтересное мнение Э. Френч Бискоу (E. French Biscoe). Эта барышня (или прикрывшийся женским псевдонимом фэн) упрекала Муркока и нововолнистов в неприемлемых требованиях к НФ, отмечая, что фантастика
предлагает столько всего интересного, поглощающего внимание, что нет нужды просить у неё того, чем она по природе своей не должна делиться — просить всего этого, а ещё и секса в придачу.
“Всё осложнялось сильным уклоном журналов в сторону читателя-мужчины, способствующим воспроизведению старого и опасного мифа о принципиально низшем статусе женщины”, сетует Колин Гринлэнд в Выставке энтропии.
… Приём описания физической внешности— пробежаться по списку обязательных телесных атрибутов, щедро накидав прилагательных — стандартен для коммерческой литературы, он у НФ общий с детективами, мужскими журналами, порнографией. Тот же приём, как мы видели, подпортил Аниту Лэнгдона Джонса. Обыкновенно, применённый к женщинам, он лишает их образы черт личности и даже жизни. Писатель замораживает их в мгновении и рассекает по всей длине, а рапсодический пыл его корявой прозы странно контрастирует со впечатлением, неизбежно ею рождаемым: словно от расчленённого пластмассового манекена,
заявляет Гринлэнд, порицая Чарльза В. де Вета за образ хостесс галактического ночного клуба из Возвращения (оно же The Unexpected Weapon):
Пурпурно-чёрная ирризация её волос, каскадом ниспадавших на плавно изогнутые белые плечи, возбуждала странные эмоции. Глаза её, то ли благодаря искусственной пигментации, то ли из-за какой-то мимикрии, были как звездообразные заводи переливчатого пурпурного пламени, дополнявшие этим почти потусторонним эффектом естественную красоту тела.
И эхом откликается на его жалобы Мэри Робинетт Коваль из 2014-го, сетующая, что в первый же год чуть не подала в отставку с поста президента SFWA из-за тонн хейтерской почты, какие приходилось ей разбирать.
Когда женщины вроде Коваль вынуждены преодолевать колоссальные сексистские придирки просто для того, чтобы участвовать в деятельности SFWA, им куда тяжелей писать, издаваться, искать признания, не говоря уж про престижные премии за свои труды,
сокрушалась Айя Романо.
Теперь, в 2022-м, эта цитата не менее актуальна, нежели довод Бискоу к рассудку Муркока о том, что в научной фантастике слишком много интересного, чтобы ковыряться в затхлых кладовках человеческой души, наудачу перескакивая через прогнившие доски.
Но, в отличие от высказывания Бискоу, она все же требует замены трех слов: “женщины вроде Коваль” на одно — “мужчины”. Те самые мужчины, которые, по мнению Романо, “просто не хотят, чтобы женщины писали научную фантастику”.
Так что если вы любитель прописывать сколько-нибудь сексапильных, а не просто сильных и независимых, женских персонажей (как я), можете на всякий случай сразу отказаться от мечты об англосферном признании. Тогда любой более благоприятный прием, если он таки будет оказан вашей беллетристике англоязычным фэндомом, вас приятно удивит.
Ах да, не начинайте волочиться за красоткой на обзорной палубе звездолета с предложения закурить. Я подозреваю, что это преступление в табели о наказаниях хьюгоносной НФ скоро уравняется по тяжести с уклонением от уплаты налогов по версии судебной системы стран английского права.
