Venus mislanding

Уже не раз приходилось замечать, что классические переводы старосоветской и более поздних эпох, на которых вскормлены поколения поклонников фантастики, полнятся как простительными, так и откровенно нелепыми лакунами — или цензурными корректировками. Особенно хорошо это заметно в изданиях Бестера и цикле Азимова об Академии и Галактической Империи.

Сегодня заглянем в Операцию “Венера”, она же — Торговцы космосом, Фредерика Пола и Сирила Корнблата, книгу настолько же визионерскую в отношении “общества потребления” второй половины XX века и “момента однополярности” для евроатлантического мира, как Распознавание образов Уильяма Гибсона для всей планеты в прекрасную эпоху скевоморфного дизайна интерфейсов, углеводородной евроинтеграции Федеральной Империи, войн с мировым терроризмом, скоростного широкополосного Интернета, нарождающихся видеохостингов и прозрачных границ. (Достаточно сказать, что Операция “Венера” выдержала множество изданий на двадцати пяти языках общим тиражом около 10 млн. экземпляров.)

И немедленно обнаружим, что к Операции “Венера” старосоветские редакторы/цензоры также приложили шаловливые ручки. В классическом издании 1965 года хватает мелких лакун, а еще из него пропали три последних главы, с 20–й по 22-ю, где, собственно, и показана Венера (включая местные формы жизни). Впрочем, они отсутствовали и в большинстве книжных изданий до 2011 года.

Потому и в фантлабовском классификаторе романа Венера как место действия на данный момент отражена лишь у 5 проголосовавших участников из 47, включая меня. А жаль, ибо Венера Пола и Корнблата меньше отклоняется от нашего варианта реальности, чем в Ярости Каттнера и Мур, с которой старомодные образы этого мира в НФ/космоопере обычно ассоциируются. Там жарко, как в преисподней авраамических религий, воды нет, сверхплотная атмосфера (из… формальдегида! непритворно интересен гипотетический механизм ее формирования) непригодна для дыхания, и ветер перекидывает по поверхности камни и песок.

Правда, на самом деле у венерианской поверхности скорость ветра отнюдь не ураганная, а углекислого газа в избытке, и план завозить в верхние слои атмосферы углекислоту для ОХЛАЖДЕНИЯ феерически глуп. Это не говоря уж о том, что даже безводный формальдегид, из коего, по версии авторов, состоит венерианская газовая оболочка, на солнечном свету разлагается, а при быстром охлаждении из разогретого газового состояния полимеризуется.

Впрочем, до посадки старосоветских зондов-то оставалась ещё почти четверть века.

В старосоветском переводе Кузнецовой и Шинкарь роман заканчивается следующим образом:

А в оригинале (по журнальной первопубликации 1952 года) финал 19-й главы выглядит так:

Итак, конец 19–й главы, а также, по версии издателей, всей книги тщательно избавлен от эротичных намеков, что заметно по немного неуклюжей структуре диалога, и по сильно расширенной последней фразе, которая у Пола с Корнблатом звучит просто: “Это не заняло так много времени”.

И вправду, зачем русскоязычной аудитории, обитавшей преимущественно по коммуналкам да пятиэтажкам, а ездившей в электричках или автобусах, задумываться о непомерной роскоши частных кают с двумя гамаками, куда приглашает Кэти забраться Митчелла.

Или о том, чем же Кэти с Митчеллом там занимались перед самой посадкой на планету, прозванную в честь божества телесной любви. Ведь Кэти, как видно и по иллюстрациям, не отказано судьбой в дорогом силиконе.

Вообще у этой книги, ставшей неожиданным бестселлером, удивительная история: вырос роман из ностальгической повести молодого Пола о родном Нью-Йорке Позолоченного Века 1930-х, за которую он взялся на Второй мировой войне в Италии под влиянием горестной новости из дома.

Повестью Пол остался так недоволен, что впоследствии сжег рукопись, но от самой идеи создать книгу о рекламном бизнесе не отказался и, вернувшись из армии, устроился на работу копирайтером — Митчелла Кортнея, великолепного в своем непринужденном профессиональном цинизме (главное — не слишком увлекаться тем, что с Кортнеем происходит в книге после того, как Пол с Корнблатом заставили его пройти из князи в грязи и обратно в князи арку душевного кризиса в социальных канализациях «Хлореллы»), стоит фактически рассматривать как идеал, которого Пол, оставаясь индивидуалистом, достичь бы не мог. Ни совершенного потребителя, ни андроидообразного шарлатана-консультанта, какими полнятся офисы разнообразных маккинсей, прайсвотерхаусов и бэйнов в наши времена, из Фредерика не получилось, чересчур интересны ему были извивы туннеля под миром рекламы.

Оно и хорошо.

Отсюда же пошли такие общеупотребительные нынче термины, как «соевый бургер»/«веганская котлета», «3D» (о телевидении и кино), «R&D», «музак»/«лифтовая музыка» (о фоновой музыке в супермаркетах и других общественных пространствах) и прочие: Пол и Корнблат, как и пристало дотошным авторам, предварительно разметили стройплощадку сеттинга базисными колышками неологизмов, и почти все эти слова непринужденно переползли в повседневный английский лексикон.

А вот информационные сети в этом мире слаборазвиты, робототехника если и есть, то зачаточная, устройств электронно-биологического сопряжения нет совсем (например, связь с космическим кораблем на Венере налажена по проводной телефонной линии, а астронавта для миссии отбирают по принципу карликовости, чтобы бортовой компьютер поместился в корпусе — ах, Питер Динклейдж подошел бы на роль Джека О`Ши как влитой), поэтому в строгом смысле к протокиберпанку, в отличие от Властелина мозга Мэннинга, Солнечной лотереи Дика или У врат преисподней ветрено Муркока, Операцию “Венера” не отнесешь, несмотря на то, что все традиционные для киберпанка приметы футуристического технотриллера с разгулом корпораций тут не просто прописаны — это, похоже, тропообразующие примеры, 1952 год на дворе-то.

Одним словом, Операция “Венера” в НФ — то, чем могла бы стать Гламорама Бретта Истона Эллиса, если бы ее адаптировала для радиопьесы Юлия Латынина. В смысле, не нынешняя ютуберша, а еще та Латынина, красавица и авторесса ориентально-политэкономической фантастики, до гормонального сдвига в новогазетные стрингерши.