Gin and Eschatonic

Чарльз Шеффилд, Эсхатон (At the Eschaton, 1995)

Я уже публиковал обстоятельную рецензию на И снова завтра, снова завтра, роман, переписанный из настоящей повести; за прошедшее время Вселенная еще немного расширилась, а вот популярность Шеффилда в Рунете, увы, нет. Это не снимает с меня обязанности снова рекламировать сии драгоценно редкие работы в специфическом даже для космооперы или научного фэнтези субжанре энтропийного романса.

В отличие от Между мазками ночи, замены концовки (там также применен сценарий Большого Сжатия для судьбы Вселенной) в соответствии с более актуальными космологическими данными не было сделано ни в этой повести, ни в романе, который выступает ее расширенной версией. Шеффилд ограничивается натужным указанием, что на каком-то этапе измерения внезапно стали показывать уровень массо-энергетической плотности, превышающий критический, и эволюция Вселенной приняла характер, обеспечивающий смену красного смещения синим и режим Большого Сжатия. (Сегодня известны и более щадящие модели, где сваливания всей материи, включая живую, в очаг сингулярности конца света не требуется; правда, в них задействуются обычно и очень экзотические концепции гравитации — как тебе, Элон Маск, такое ее объяснение через рефракцию фотонов микроволнового фона в квази-БЭК, связывающем все массы во Вселенной?)

Четкого объяснения этому не дается, хотя читатель при очень большом желании может списать модификацию на вмешательство в историю со стороны Бога, или, вернее сказать, самого же Дрейка Мерлина, превратившегося в величайшего хранителя и стража всего известного космоса. А может, просто квинтэссенция оттаяла.

По счастью, от увеличения объема, позволившего чуток сгладить головокружительный темп прыжков через миллиарды лет, роман выиграл и воспринимается с куда большим интересом (если не считать откровенно вырвиглазного ответа на тайну вторжения Шивы, которая в повести разумно оставлена слегка завуаленной), особенно в тех частях, где Дрейк Мерлин, не мысливший себя даже дирижером военного оркестра, становится верховным военачальником Галактики.

А ведь обычно происходит обратное: в малой форме столь бесшабашно смелая концепция энтропийного романса кажется убедительней. Космооперы стэплдонианского масштаба же и так страдают врожденным пороком, периодически сваливаясь в болезненное мелкотемье из-за неспособности автора выскочить за автобиографический силовой барьер или размеренно и бесшовно переключаться между сценами действия. Когда не тысячи, но сотни миллионов и миллиарды лет сюжетной линии вы со свистом пролетаете за один абзац в бездне между галактиками, ощущение чуда окончательно угасает под спудом несколько безжизненного в отстраненности своей стиля этой работы. Финал ее и вовсе кажется после перечитывания чем-то из репертуара хоррор-автокинотеатров… на Солярисе Стивена Содерберга.

Я не поставил бы обе версии сюжета на одну ступеньку с Днями Соломона Гурски или Кольцом Вертанди Макдональда, Континуумом Нуль-А Джона Райта или За стену ночи Мартина Изитта по мотивам Ночной земли Ходжсона, но вот с В память о прошлом Земли Лю Цысиня, Диаспорой и Лестницей Шильда Игана или пенталогией другого Эсхатона, от того же Джона Райта, они уже вполне способны потягаться. Впрочем, и Эсхатон Шеффилда, и Эсхатон Райта много бы выиграли, подкрути им кто баланс между наукообразной оснасткой человеческих или постчеловеческих цивилизаций, действительно достойной восхищения, и болезненной любовной одержимостью, которая производит отталкивающе неправдоподобное впечатление: разум, способный пронести неизменным такую силу и фокусировку чувства (это даже не обычная страсть, а нечто принципиально мощнее, и тем парадоксальней скупость сюжетных красок, какими она показана) через эоны, окажется настолько однобоким, что просто не сможет отвлекаться на подвиги стэплдонианского размаха.

Пожалуй, Шеффилду очень не повезло в том, что и повесть, и роман писались в период ошеломляюще бурного рывка астрономии и космологии. Многое он оперативно сумел учесть, переписывая повесть в роман, кое-что кажется следствием этой явственной спешки (к примеру, превращение Урана в миниатюрное Солнце не поможет растопить ледовую оболочку на Европе, луне Юпитера, между ними без малого 15 астрономических единиц!), но финальный удар по заклепкометрии сеттинга произошел уже на следующий год после публикации И снова завтра, снова завтра, когда было открыто, что Вселенная не просто расширяется, а вдобавок с ускорением.

Согласно ныне доминирующим теоретическим представлениям, Вселенная имеет открытую природу и, скорее всего, будет расширяться вечно, не исключен даже Большой Разрыв всех атомов и субатомных частиц, но с учетом свежих данных эксперимента DESI он стал еще менее вероятен.

В частности, судьба Вселенной в далеком будущем зависит от того, стабилен ли протон или, как предсказывается некоторыми теориями, неустойчив относительно распада по каналам инстантонного квантового туннелирования, хиральных аномалий, сфалеронного катализа и пр. У Шеффилда предельный возраст Вселенной оценивается в 65 млрд лет; существуют модели, в которых продолжительность жизни Вселенной в ее нынешней итерации достигает по крайней мере 1 гугола или даже 1 гуглоплекса лет. Вообще же развитие событий в заключительных главах книги несколько напоминает британский научно-фантастический комедийный сериал Красный карлик, весьма популярный в период создания романа, особенно эпизод Уроборос из 7-го сезона сериала.

Это тем более вероятно, что создавались они, похоже, одновременно, а вот насколько независимо, еще вопрос (фамилия Хлои Аннет, исполнявшей роль Кристины Кочански, даже созвучна имени Аны).

Считается, что катализатором перехода Шеффилда в научную фантастику послужила смерть от рака его супруги Сары Сандерсон (1977), которая здесь и выведена в образе Аны. Впоследствии Шеффилд, в отличие от Дрейка Мерлина, был женат еще дважды, последним и наиболее коротким браком — на известной американской писательнице Нэнси Кресс. Спустя несколько лет после выхода в свет Эсхатона и И снова завтра, снова завтра у самого Шеффилда неожиданно обнаружилась раковая опухоль, приведшая его к быстрой кончине. Информации о том, было ли его тело подвергнуто заморозке для последующего оживления в будущем, нет.