His Master’s night at Maud’s

Джон Райт, Сосчитать до бесконечности (Count to Infinity, 2017)

Для чужаков все должно быть так же. Логика проста:

1. Если свобода воли действительно существует, значит, она сделала правильный выбор.

2. Если свободы воли в действительности не существует, сделать неправильный выбор ей тем не менее было невозможно, за отсутствием такового.

3. Следовательно, вне зависимости от существования свободы воли выбора как такового у нее не остается.

Ларри Нивен, Грегори Бенфорд, Чаша небес

Все, кто заинтересовался этим циклом Райта после моих предыдущих заметок о составлявших его томах, но бесстрашно ожидают русского перевода от какого-нибудь нишевого издательства вроде ККФ, выдыхайте с облегчением: цикл завершен, а это, вероятно, основной залог потенциального успеха русского издания, если таковое когда-нибудь произойдет. С другой стороны, Эсхатон теперь насчитывает аж шесть томов, причем лучшими по литературному уровню следует признать первый, отчасти второй и, пожалуй, четвертый. Почему не шестой? Потому что, как я уже отмечал в заметке об Оправдании человека, Райт в заключительном романе цикла поставил перед собой задачу хотя и неблагодарную, но удобную для подарка издателям под рождественской ёлкой (книга в оригинале вышла 26 декабря): привести свой любовный треугольник в конец истории мироздания таким образом, чтобы он, упаси Боже, ни разу не получился равнобедренным. Это задача истинно сингулярного уровня сложности, в чем легко убедиться, ответив для себя на вопрос: вот вы смогли бы за триллион лет так и не поделить со своим техасским соперником принцессу Монако?

Стоит напомнить, что около триллиона секунд назад по Земле еще бродили пещерные львы, тигры и медведи, и размах телесных изменений человека сравнительно с технологическим и культурным прогрессом так мал, что его уместней уподобить паломничеству молодого Мерлина в Кентербери, а не турпоездке Рэйчел Вайнтрауб ко гробницам времени.

Такой размах повествования исследователи фантастики по традиции величают стэплдонианским, хотя реализация его, предложенная впервые в Последних и первых людях, не слишком приятна стилистически (и близка выбранной Райтом для Оправдания человека или Сосчитать до бесконечности). Впрочем, в рамках цикла (или совокупности подциклов) решение это обыкновенно выигрышное: постепенно раскручиваясь, пружина истории будущего на заключительных витках несет читателей по американским горкам крупномасштабной структуры Вселенной почти без дополнительных усилий создателя, а когда у него предсказуемо иссякает творческий задор, всегда можно выйти на болото и воззвать к Гончим Псам Баскервилей, которые спустя триллион лет после Большого Взрыва уже не пугаются уставшего света.

Примером тому недавняя премия Locus, выданная Лю Цысиню за откровенно слабую работу — Бессмертие в смерти. Кстати, выданная, по отчетливому впечатлению, в рамках демонстративного загона Грустных Щенков туда, куда и Дональд Трамп-то мусульманских мигрантов не пошлет.

Тем не менее предпочтительней, на мой взгляд, краткую историю Вселенной по примеру Хокинга ужимать до одной книги или даже повести, при всех возможных недостатках такого решения, а не растягивать на цикл. Особенно это справедливо в случаях, когда автору присущ подчеркнуто дидактичный, нормированно-возвышенный стиль, каким могли бы обсуждать богословский парадокс инклинги в оксфордском пабе. А именно так обстоит дело в Сосчитать до триллиона: панкосмические оппоненты воплощены в сверхскоплениях галактической сети и принимают астральные обличья соответствующих знаков зодиака древней Земли, из которых в буквальном смысле слова состоят, однако попыток поднять себя за волосы Вероники и заглянуть за край современных структур человеческого мышления Райт не делает, поскольку занят подгонкой ответа под теорию — христианскую, точнее сказать, католическую эсхатологию. Эта ситуация предусмотрена Брайаном Шмидтом, который отмечает: “Если 95% вашей Вселенной нужен макияж, вы, скорее всего, заняты чем-то не тем”.

Ознакомиться с Эсхатоном, впрочем, полезно уже затем, что этот цикл словно бы помимо авторской воли демонстрирует, как далеко ушла англосферная фантастика со времен Мерзейшей мощи и За пределы безмолвной планеты Клайва Стейплза Льюиса. Окончательная теодицея Райта, несмотря на леденящие кровь картины срежиссированного космическими военачальниками (которые в самих себе суть армии) столкновения галактик и сверхскоплений, в основном ограничена условиями классического пари Паскаля. В принципе, техасскому рейнджеру Менелаю Иллацию Монтрозу и его вечному противнику, Симэню дель Азаркелу по прозвищу Блэкки, нет нужды забираться аж за риндлеровский горизонт, чтобы проверить, не мухлюет ли наблюдатель, принимающий ставки. Достаточно провести бурную новогоднюю ночь у Мод. Или, за неимением загранпаспорта, на Третьей улице Строителей.

Хм. Кажется, лишний бокал ликера вынуждает меня следом за Бэнксом бесшовно переключаться с космооперы на мейнстрим и обратно?

LoadedDice