Count to infinity
Джон Райт, Архитектор эонов (Architect of Aeons, 2015)
В прошлом году я уже обращал внимание русскоязычной аудитории на цикл Джона Райта, который фигурирует то под названием Триллион, то под именем Эсхатон, как в базе Фантлаба. Взглянув на соответствующую страницу, легко убедиться, что фантлабовская библиография Райта давно разошлась с реальностью. Вниманию кураторов библиографии Райта: четвертая книга теперь называется Architect of Aeons, пятая — Vindication of Man, а шестая, так уж и быть, Count to Infinity. Правда, появление на свет пятой и шестой отнюдь не гарантируется, но об этом позже.
Райт пишет быстро и местами неряшливо, как большинство профессиональных литераторов англоязычной НФ и фэнтези, зарабатывающих этим делом на жизнь. Репутация в фэндоме у него тоже крайне неоднозначная: он известен своей приверженностью идеям WASPов, резким антикоммунизмом и гомофобией, вопросы от читателей принимает главным образом не у себя в ЖЖ, а на сайте Теодора Била Vox Day, и стал в этом году галеонным символом Щенков (Puppies), получив целый ворох номинаций на флэшмоберской церемонии вручения Хьюго; как помнят все, кто интересуется вопросом, сеанс присуждения этой награды был фактически сорван, поскольку в целом ряде категорий победителя вообще не удалось определить.
Обсуждаемый цикл, начатый в 2011-м Сосчитать до триллиона и на данный момент включающий четыре книги, не лишен большинства недостатков ранних работ Райта, которые среди прочего воспрепятствовали его популярности у русскоязычного читателя (за исключением Золотого века, Последнего стража Эвернесса и горстки рассказов, представлен Райт на русском очень плохо и по большей части в стоках). Однако можно констатировать, что Райт сейчас последовательнее всех фантастов англоязычной инфосферы, за исключением разве что Питера Уоттса и Ханну Райяниеми, исследует вопросы трансгуманизма и контакта с цивилизациями, принципиально отличными от человеческой по стилю мышления. Попутно, разумеется, Райт предлагает довольно изящное решение парадокса Ферми, чем-то сходное с развиваемым у Цысиня Лю в Задаче трех тел.
Когда я пишу “принципиально”, то понимаю, собственно, логические основы мыслительной активности, и тут уместно вспомнить, что несколько лет назад за авторством Райта вышел неплохой фанфик по вселенной Нуль-А Альфреда ван Вогта, где, как известно, господствует неаристотелева логика. И действительно, Монтроз, главный герой цикла, в чем-то сильно напоминает сверхчеловеческих персонажей ван Вогта или Дика.
Если вам больше нравятся космооперы, где на место главных героев легко подставить себя, а побочные, раз возникнув, наливаются не меньшей жизнью, чем основные, чтобы затем снова убраться в мусомный амбар расточительного авторского воображения, цикл вам не подойдет. Если вы согласны продираться через сотни страниц убористого высокоштилевого текста, вылущивая из них будоражащие фантазию идеи, то с этим циклом можно смириться, но особого удовольствия он всё равно не доставит. Наконец, если вы не обращаете особого внимания на согласованность событий и поступков персонажей от книги к книге, испытываете благоговейный трепет перед английской и греческой классикой, а Симмонса полагаете создателем современной космооперы, киберпанка и посткиберпанка, то для вас цикл Райта — самая что ни на есть мякотка.
Если вы читали первые три книги (что, впрочем, маловероятно), то в курсе, как детально проработана там история будущего и как мало непосредственного участия в постчеловеческой фазе земной цивилизации принимают Монтроз, бывший рейнджер-дуэлянт из постапокалиптического Техаса, и его вечный антагонист Симэнь дель Азаркел, самопровозглашенный властелин мира. Большую часть времени они проводят в криостазисе, стараясь в недолгие эры бодрствования направить вектор развития человечества к успешному выживанию под неминуемой атакой машинной Армады, летящей к Земле из кластера Гиад.
Губы шевельнулись. Пробормотали что-то неразборчивое. Каким-то образом, то ли волею случая, то ли прихотью памяти, он сообразил, что слова эти принадлежат импровизированному искусственному наречию, языку с тридцатью шестью тонами и несколькими параллельными каналами коммуникации.
Алмазная звезда — это тест на интеллект и в то же время ловушка. Как засада хищника у водопоя. Их путешествие от ε Тельца отнимет 8600 лет. Если предположить, что они стартовали сразу же, как мы в неведении начали добычу антивещества на звезде, то прибудут в 10917 году, в одиннадцатом тысячелетии…
У него разболелась голова и заныли глазницы, словно нервная система заново переживала колоссальное напряжение, которому подверглась, и протестовала против непосильной нагрузки.
… начав добычу из Алмазной звезды, мы доказали, что наша раса достаточно разумна, чтобы пригодиться в качестве рабов машинным интеллектам, роящимся в кластере Гиад, на расстоянии ста пятидесяти одного светового года от Земли. Разница в популяционных уровнях интеллекта такова, что затраты энергии на запуск армады, призванной покорить Землю, будут минимизироваться. Они не в состоянии себе позволить ускориться больше, чем до 0.018% скорости света, что соответствует приблизительно пяти миллионам метров в секунду… в спектре ε Тельца уже должны быть заметны изменения, потому что Земля расположена как раз на пути света гигантского лазера, разгоняющего Армаду. И нет, это не они, а оно. Биологическая форма существования непригодна для звездных путешествий. Слишком уж она… короткоживущая…
Монтроз глубоко вздохнул.
— Блэкки, я думаю, у нас проблемы.
Где-то вы уже что-то такое видели, не правда ли? И я тоже. Да-да, Роза и червь, которую принято в этом вашем Рунете рефлекторно вспоминать при столкновении с термином “парадокс Ферми”, многим обязана Райту, совпадения там местами практически текстуальные. Подозреваю, что Первушин, давший работе Ибатуллина восторженную рекомендацию, с первоисточником не знаком, иначе, возможно, его реакция была бы несколько иной. Хотя о чем это я…
Проблема в том, что Менелай Иллаций Монтроз и Симэнь дель Азаркел по прозвищу Блэкки, связанные узами любовного треугольника с участием космической принцессы Монако, новой враждой и вечным противоборством сквозь века и эоны, стремятся к одной цели — выживанию человечества, но понимают ее очень по-разному и постоянно компенсируют на этом пути усилия друг друга. Исход немного предсказуем. По итогам первых трех книг продукты очередного шага постчеловеческой эволюции, которых Монтроз вознамерился науськать на дель Азаркела, свою задачу выполнили, но решили, что и создатель им не особенно нужен. Засим и Монтрозу, и Блэкки пришлось понуро сваливать с Земли. Выбравшись из стазиса, Монтроз и дель Азаркел обнаружили, что Армада уже здесь, и отразить ее агрессию не получилось. Ну кто мог такое предположить, правда?
Тут становится понятно, откуда растут ноги у названия Эсхатон, иногда используемого для цикла. Пришельцы с Гиад не добры и не злы, не жестоки и не милосердны в тех смыслах, какие мы обычно вкладываем в эти слова: они попросту не руководствуются аристотелевской логикой, их экономика и галактическая политика ближе мозгу Больцмана. Как следствие, расы более низкого уровня им интересны лишь постольку, поскольку могут быть использованы на повышение структурной сложности звезд, планет и астероидов — путем конверсии их вещества в компьютроний. Даже постлюди Судьи Времен мало отвечают высоким требованиям, какие выдвинуты пришельцами и их менеджерами по персоналу к исполнителям этой работы. Но не беда. У обитателей Гиад в распоряжении все будущее. Так что они поступают с человечеством примерно так, как обошелся с ним Эсхатон в Небе сингулярности и Железном рассвете Чарльза Стросса.
А потом вернутся посмотреть, что из этого вышло. Как, нельзя исключать, вернется третья вершина любовного треугольника с участием Монтроза и Блэкки, принцесса Рания, которая улетела с упреждающим визитом в скопление M3. Ведь кто-то же должен обжаловать печальную судьбу человечества перед теми, кто отдает приказы самим пришельцам с Гиад.
Кто способен мыслить в такой шкале времен, тот и в дамках. А цикл Райта пока идет по нарастающей, что само по себе необычно. Впрочем, похоже, что промежуточный финал достигнут, и в зависимости от дальнейших планов автора он может стать и окончательным. Сейчас Райт занят работой над свободным продолжением Ночной земли Ходжсона (Awake in the Night Land) и новым циклом о Метахронополисе (два рассказа об этой вселенной номинировались в текущем году на Хьюго). Насколько можно судить, Райт действительно не исключает завершения цикла на четырех томах вместо шести, и как раз поэтому действие в Архитекторе эонов несется просто в бешеном темпе: если все предыдущие книги цикла заняли восемь тысяч лет, то эта, последняя на данный момент, — шестьдесят девять тысяч!
Стоит воспроизвести здесь некоторые более ранние рассуждения о заклепках, скрепляющих сюжетную конструкцию, и среди прочего в ключевой ее части, которая относится к Алмазной звезде.
Итак, по авторскому замыслу, земной корабль Герметик прибывает к Алмазной звезде, она же Люси и V886 Центавра, чтобы проверить отчеты ранее побывавшего там робота о неопознанном объекте явно чужацкого происхождения, помещенном на орбиту звезды. Но V886 Райта, противу нынешних представлений, состоит не из обычной материи, а из антиматерии: это по сути колоссальный кристалл антиуглерода весом с наше Солнце, укрытый слоем антиводородно-антигелиевой атмосферы. Ее искусственное происхождение кажется героям даже более очевидным, нежели в случае с орбитальным Монументом.
Конечно, трудно себе вообразить, чтобы светило из антиматерии оказалось полностью изолированным от обычного вещества, хотя в антивещественные звезды записывали, например, R136a1, пылающую в самом центре плотного звездного скопления в Большом Магеллановом Облаке.
Райт и не делает такого допущения, объясняя исторгаемые V886 потоки гамма-излучения аннигиляцией микрометеоритов и пылевых частичек с поверхностью звезды. Почему этих потоков оказалось недостаточно для полной аннигиляции, скажем, в процессе прохождения через существенно запыленную область (Местный Пузырь, если вы не в курсе, представляет собой довольно стерильный в галактических масштабах регион)? Очевидно, потому, что большую часть ионизированного межзвездного газа отклоняет магнитосфера V886. Логично поинтересоваться, откуда эта магнитосфера взялась: не эффект же Блэкетта ее породил?
Вообще говоря, белые карлики, а V886 обычно причисляется к таким звездам, сохраняют значительный магнитный поток в процессе эволюции светила-прекурсора в комок вырожденной материи, причем вследствие радиального сжатия напряженность поля резко увеличивается, и оно “вдавливается” в звезду.
Но это не является правилом; предполагают, что не более 10 % белых карликов обладают мощнейшими магнитными полями сильнее 100 Тл. А раз изменения магнитосферы Алмазной звезды доступны непосредственному наблюдению аж из кластера Гиад, как предполагают герои Сосчитать до триллиона, то магнитное поле ее должно оказаться даже более интенсивным, фактически на уровне массивной нейтронной звезды, если не магнетара, и опасным не только для всего живого, но и, вероятно, для искусственного разума. К примеру, источник мягких повторяющихся гамма-всплесков SGR 1900+14, который обычно относят к магнетарам, оказал заметное воздействие на ионосферу Земли при всплеске 27 августа 1998 года, хотя располагается аж за двадцать тысяч световых лет от Солнечной системы. А началось изучение подобных объектов с источника SGR 0525–66, который 5 марта 1979 года окатил узконаправленным потоком гамма-излучения “Венеру-11”, “Венеру-12” и Pioneer Venus Orbiter; магнетар, испустивший этот всплеск, расположен в Большом Магеллановом Облаке за 165 000 световых лет от нас.
В то же время, как отмечает Райзенеггер, магнитные поля белых карликов и нейтронных звезд слабо влияют на сам процесс звездной эволюции: они ему просто сопутствуют. Довольно быстро, в космологическом масштабе, сверхсильная магнитная активность исчезает.
Либо поле порождается специальными генераторами, внедренными в ядро Алмазной звезды (впрочем, трудно себе вообразить создание подобных устройств во вселенной, где нет гиперпространственных карманов и щитов, облегчающих изоляцию астроинженерного оборудования от космических невзгод: сравните с методиками стабилизации Аблята в Водородной сонате), либо возникает вследствие каких-то естественных процессов. Впрочем, я бы не поддался соблазну списать этот эффект, скажем, на спин-зарядовое разделение в жидкости Люттингера, “омывающей” колоссальный кристалл антиуглерода (сравните с гигантской нелокальностью в графеновой пленке).
Точный механизм возникновения колоссального магнитного поля на условиях, предложенных Райтом, остается неясен и противоречив. Впрочем, не факт, что автор корректно представляет его и сам.
Еще интереснее проверить выкладки по скорости Армады.
Алмазная звезда, она же V886 Центавра, находится на расстоянии девяноста пяти световых лет от Гиад (по уточненным данным, немного больше). Если считать, что сигнал создателям автоматические системы Монумента подали сразу в момент Первого Контакта (2112 год), а флот вторжения стартовал немедленно после того, как в Гиадах оный сигнал приняли, то прибытие вражеской Армады в Солнечную систему выпадает на 10807 год (2112 + 95 + 8600 = 10807). Если же предположить, что сигнал подан только в момент прибытия корабля, на котором летят сам Менелай Монтроз и его коллеги (2285 год), то нашествие сдвигается к 10980 году (2285 + 95 + 8600 = 10980). Обе даты не соответствуют указанной в тексте (10917). Зато она удивительным образом совпадает с девятитысячелетней годовщиной Октябрьской революции. Или, может быть, Февральской. Какая разница?
Проведем еще один простой расчет: 5 миллионов метров в секунду, или 5 тысяч километров в секунду, соответствует 0.017c, или, переводя в проценты скорости света, 1.7 %. Хотя это тоже не ахти что для машинной сверхцивилизации, но все-таки не жалкие 0.018%, заявленные Райтом.
Я всегда полагал, что кнопку % с карманных калькуляторов следует убрать, она там только путаницу вносит.
LoadedDice
