Leviathanobility

Как сообщает один из телеграфных узлов Ростова-на-Дону, за сутки в Ростовской области Федеральной Империи задержали двух VIP-чиновников из Каменска-Шахтинского и Кагальницкого района. Им вменяется “мошенничество, совершённое лицом с использованием своего служебного положения в крупном размере”. Но интересно в новости, конечно, не это, а префикс VIP-, намекающий, что в восприятии автора заметки не все чиновники наделены одинаковыми привилегиями даже на уровне провинции, граничащей с фронтом.

Интуитивно такое восприятие представляется вполне оправданным; например, влияние Николая Патрушева распространяется куда выше и дальше, чем можно было бы предположить по одной лишь сухой информации о его месте работы, и соответствует даже не “министру без портфеля”, а скорей вице-президенту. А профессор Валерий Соловей в новой сюжетной арке своего многолетнего супергеройского комикса в телеграммах Генерал СВР прямо называет Патрушева узурпатором и главным оператором двойника Федерального Императора. Не вполне ясно, впрочем, отчего эти шокирующие инсайды он раскрывает, облачась в больничный халат.

Задумаемся, как можно было бы формализовать разграничение на чиновников VIP-уровня и “эконом-класса”, опираясь на исторические прецеденты вроде табелей о рангах. Наиболее богатую палитру таких находим, разумеется, у восточных партнеров, без которых ныне немыслимо само существование Федеральной Империи.

В Китае времен царства (и позднее первой имперской династии) Цинь бытовало 18, или, по другим сведениям, 20 (二十等爵制) «рангов знатности». Официально они распределялись за взносы зерном или, что формально было престижнее, воинские доблести.

Если соискатель ранга выбирал путь войны, его достижения ранжировались в зависимости от количества добытых голов врага (кэ хо, 克獲). Это и был единственный KPI, по которому после сражений велся подсчет; обычно 1 добытая голова равнялась +1 рангу в карму. О том, насколько он перспективен для продвижения по служебной иерархии Ростовской области, предоставляю судить любителям представлений тамошнего цирка, но следует сразу оговорить, что исторических данных о применении кувалд как оружия ударно-дробящего действия в Цинь не имеется.

Чжан И, циньский политтехнолог (букв. “странствующий советчик”, бинькэ, 賓客, что неплохо соответствует русским кочующим политтехнологам периода семибанкирщины и расцвета тандемократии, которые с большой художественной силой показаны в том же Дне выборов), сторонник “горизонтальной федерации” (ляньхэн, 連橫) в противовес популярной у оппонентов Цинь “вертикальной федерации” (хэцзун, 合縱), у Сыма Цяня в 70-й главе Исторических записок говорит, стращая ханьского вана,

秦人… 左挈人頭，右挾生虜:

… славны циньские солдаты… умением в левой руке собирать людские головы, направо хватать живьем.

Археологические раскопки подтверждают столь комплиментарную оценку работы боевой машины Цинь.

Поэтому заслужить ранг знатности могли все или многие мотивированные простолюдины, и у всех были свои родовые имена, что для древности редкое явление. Чиновников эконом-класса, условных аристократов, было весьма много, жалованье они получали невеликое и жили в постоянном страхе перед репрессиями. Примером такого персонажа будет Безымянный из Героя Чжана Имоу, чья должность соответствует префекту уезда: вроде и чиновник, но явно эконом-класса.

Потом такую практику время от времени пробовали воссоздать, наиболее настойчиво при Чжу Юаньчжане в начале Мин, но на практике социальная мобильность через одно-два поколения после очередного “красного императора” начинала чем дальше, тем сильнее определяться бизнес-активностью, пока текущая династия не деградировала полностью и не рушилась от гражданской войны или вторжения иностранных захватчиков.

Бороться с этим явлением оказывалось не более реально, чем рассчитывать только на меритократию, как конфуцианские резонеры-начетчики, или исключительно на превращение человека в туповатое существо, занятое войной и пахотой, как легисты. Индивидуальность и предприимчивость находили путь, слишком обширна была игровая площадка.

Тоталитарный идеалист Шан Ян рекомендовал, чтобы

при управлении страной придавали большое значение тому, как выдвигаемых на должности богачей делать бедными, а бедняков богатыми.

Когда царство Цинь уничтожило Хань, то переселило в округ Наньян (南阳) со всей Поднебесной бу гуй чжи минь (不軌之民) = “народ, не идущий по указанному пути”, в основном интеллектуалов, зажиточных купцов, рыбаков и охотников, организовав там первые в истории лагеря массового бесплатного трудового перевоспитания. Создателем этой жуткой стратегии государственного насилия можно считать именно Цинь Шихуана, но и потом к ней несколько раз обращались еще до Мао Цзэдуна и кайзера Иосифа Виссарионовича.

Однако никогда — так массово, как в культурную революцию, что объясняется и новаторским экспериментом по пересадке иноземной схоластики на китайскую почву, и просто тем, что за счет технологического прогресса население неуклонно росло. (Лишь в последние несколько лет КПК удалось подорвать эту тенденцию людоедскими методиками борьбы с рождаемостью и карантиновирусом.)

Получилось ли искоренить коррупцию и деловую жилку, неотделимые в истории человечества друг от друга и от тактичного саботажа? Вы догадываетесь об ответе.

Как философично замечает уже Лю И в Истории Цзинь,

не бывает богачей среди низших чиновников, а среди высших не бывает бедняков.

Учитывая полный отказ от традиционной системы рангов знатности и чиновничества при династии Мао, можно, пожалуй, считать самой ветеранистой из ныне активных ветвь церемониальных служителей алтаря Конфуция, каковые обязанности на Тайване отправляет Кун Цуйчан, 79-й потомок Конфуция по мужской линии.

Интересно, что бы ответил он на предложение почтить у этого алтаря также и дух Карла Маркса? А оно непременно последует, если объединение Китая Си Цзиньпином окажется успешным.