Leviathan of Dune

Фрэнк Херберт, Бог-Император Дюны (God Emperor of Dune, 1981)

Лучшее, что есть в этой книге — вступление о находке Ракийского клада и пролог о похищении записок Лето II, остальной текст к художественной литературе и космоопере имеет весьма отдаленное отношение: это компендиум диванного ницшеанства, замешанного на гомофобии, недотрахе и рейганомике, с отчетливым ретрофутуристичным древнеегипетским оттенком, заставляющим вспомнить снятые заметно позже Звездные врата и Богов Египта, чья художественная ценность, впрочем, заметно выше.

Лето II, человекочервь, погрузивший Империю Человечества в социокультурный стазис, еще три с половиной тысячи лет назад построил крупнейшую в истории систему гидравлического деспотизма и, замкнув все каналы распределения Пряности на себя, теперь в основном развлекается по конфискованной у Бене Гессерит селекционной программе.

Но — какая неожиданность! — даже в этой тошнотворно детерминистской системе зарождается апериодическое поведение, чувствительное к начальным условиям. У Мартина в Песни Льда и Огня боги подбрасывали монету каждый раз при рождении Таргариена, у Херберта это происходит при зачатии очередного клона Дункана Айдахо, который в Боге-Императоре Дюны окончательно номинируется на должность главного героя Дюниверсума.

Вы уже наверняка сообразили, что сам Лето II есть просто Левиафан Гоббса, в некотором роде даже более омерзительный, чем Председатель партии из Веры отцов наших, и, в отличие от последнего, не внушающий никакого экзистенциального страха (если вы подозреваете, что Бог-Император окажет на вас снотворный эффект, прочтите лучше рассказ Дика, он, в общем, примерно о том же, но на полтысячи с лишним страниц короче). Ну, не в большей мере, чем Председатель Винни-Пух.

Возможно, я прочел Бога-Императора Дюны (впервые и в последний раз — в 14 лет) в резком расхождении с рекомендуемой Хербертом трактовкой, но меня с первых же глав донимала усиливающаяся уверенность, что Золотой Путь Лето II — совсем не единственный практически реализуемый вариант спасения человечества от верной гибели.

Напротив, это сам Лето II, говоря приложенными к его отцу Павлу Атриду словами Палимбаши, заморозил свою Вселенную (включая Империю, но не ограничиваясь ею) в этой единственной системе, являвшей его взгляд на время, и угроза выживанию человечества появилась именно оттого, что провидец-Червь озаботился этическим обоснованием своего многотысячелетнего хищничества — быть может, именно по этой причине отец не узрел его в видениях периода Мессии Дюны, предварявших смерть Чани родами и уход в пустыню.

Кем бы себя ни мнил сам Лето, ко времени действия книги от сына Павла Атрида в нем не осталось ничего: оболочка Червя с трудом удерживает бурлящую агломерацию предковых разумов, априори не более полномочную принимать решения за человечество, чем представленное Стариком и Старухой сообщество автономных лицеделов Рассеяния спустя полторы тысячи лет.

Вероятно, основная проблема Бога-Императора Дюны в том, что эта книга изначально вообще не должна была появиться. Как вспоминает близкий знакомый Херберта Норман Спинрад, третий роман о Дюне, Дети Дюны, должен был стать последним; сам Фрэнк говорил, что в начале намеревался написать одну большую книгу и так ее продумал, а некоторые фрагменты Мессии и Детей созданы еще до 1965 года, когда вышла и моментально стала бестселлером поколения изначальная Дюна. По соображениям издателей ее пришлось публиковать разбитой на три части.

Остальные писались в основном ради денег, когда поступали предложения, которым он не мог отказать,

констатирует Спинрад.

Меньшая проблема проистекает из глубочайшей сексуальной фрустрации, которой проникнут весь текст и, конечно, монологи Богочервя, чьи мужские телесные признаки давно атрофировались. Вызвана она решением Херберта вступить в брак с Терезой Шэклфорд (прототипом иксианки Хви Нори) только после смерти Беверли, прообраза леди Джессики, хотя связь на стороне началась уже давно.

Страсть к Терезе дает о себе знать и в Боге-Императоре, и в двух следующих романах цикла, где Шэклфорд превращается в Верховную Мать Бене Гессерит Альму Мавис Таразу, а основным оружием покорения Вселенной становится оргазмическая амплификация.

Как ни удивительно, литературный уровень их пошел резко по восходящей, и Капитул Дюны можно смело отнести к шедеврам философской НФ.

Но это уже другая история — и другие записки, похищенные не Сионой Атрид, а Брайаном Хербертом и Кевином Андерсоном.