Esprit de corpse
Будучи от природы любознателен, я поинтересовался, что будет, если на Луне уже созданы такие же автоматы-протеи, но этого никто не мог мне сказать, хотя на полигоне пускали друг на друга по два, а то и по три экземпляра сразу, чтобы они перемешались между собой, как тучи, плывущие встречным курсом. Однако они сохраняли идентичность себе на девяносто процентов. Что такое девяностопроцентная идентичность, также нелегко объяснить — это нужно пережить, чтобы понять.
Станислав Лем, Мир на Земле
Греческая легенда о корабле Тезея, известная в пересказе Плутарха, пользуется в информационный век незаурядной для столь древнего сюжета популярностью. Легко догадаться, отчего: она превосходно иллюстрирует одну из наиболее заковыристых проблем адаптации человека к эпохе строительства киберпанка и, шире, Технологической Сингулярности. Конечно, если последняя вообще нам светит.
Киберпанк и новая космоопера предлагают баснословное разнообразие субстратов, на которых может быть запущено сознание разумного существа; если отождествить жизнь с информацией, а информации позволить овеществиться, то ничего иного и ждать нельзя. М. Джон Харрисон в Свете великолепно показывает это на примере теневых операторов, странной и отчасти паразитической информационной формы жизни, приблудившейся к человечеству в Галактике после выхода на сверхсвет:
Кто они такие? Алгоритмы, наделенные собственной жизнью. Они водились на вакуумных кораблях вроде «Белой кошки», в городах, везде, куда ступала нога человека. Они выполняли работу. Может, они всегда существовали в Галактике, ожидая прихода людей? Инопланетяне, выгрузившие себя в пустоту? Древние компьютерные программы, оторвавшиеся от собственного железа, затерянные в скитаниях, полные надежды кому-то пригодиться? Всего за несколько столетий они расселились повсеместно. Без них ничто не работало. Они даже на биологической основе могли функционировать: так появились теневики, существа преступного мира, по-своему прекрасные и движимые неизъяснимыми мотивами. Иногда они нашептывали Серии Мау, что могли бы, пожелай того, запустить себя даже на электронных лампах.
А вот Ковры Вана Грега Игана, рассказ, интегрированный впоследствии в Диаспору и чаще прочих у этого автора антологизируемый: жизнь на Орфее, планете системы Веги, существует в виртуальности шестнадцатимерных преобразований Фурье гигантской молекулы весом двадцать пять килотонн. Хотя ковры живые, растут, прибавляя новые атомы по краям, и делятся, когда механическое воздействие океанских волн разламывает более крупные листы, разумной жизнью они сами по себе уж точно не являются. Но вот один из постчеловеческих персонажей, глейснерианский робот Карпал, ради интереса возясь с моделирующим ПО, отображает динамику краев ковра через преобразования Фурье. В его шестнадцатимерной версии он замечает эквивалент компьютерной программы, а внутри этой программы — богатую и сложную экосистему, с индивидами, несомненно обладающими интеллектом (включая самосознание и осознание других как разумных существ). Океан Орфея пуст и, если не считать ковров, стерилен, но эта жизнь не менее роскошна, чем были экосистемы Большого барьерного рифа или экваториального дождевого леса погибшей Земли. Другой вопрос, что Первый Контакт с нею установить не удаётся: она изолирована внутри симуляций своего биологического компьютера, эквивалентного универсальной машине Тьюринга. Но Диаспоре полиса Картер-Циммерман это, пожалуй, и не нужно: солипсистов они недолюбливают.
Вполне естественно, что перспектива оцифровки разума (или даже полной миграции человечества в небиологическую форму существования) прельщает не всех. “Технологические процессы, задействованные в этой трансформации… лишены нейтральности”, отмечает Нэнси Кэтрин Хэйлс в работе Как мы стали постлюдьми. На первых же страницах этой классической книги Хэйлс подтрунивает над трансгуманистическими идеалами выгрузки сознания и цифрового бессмертия:
Даже если представить, что такое разделение было бы возможно, с какой стати сознанию оставаться неизменным в совершенно иной среде, не имеющей связей с его телесным воплощением?
Действительно, восприятие информации сильно зависит от носителя и способа представления: скажем, я не выношу Micro$oft Office и в любой ситуации предпочту скевоморфный интерфейс минималистичному плоскому. (Увы, именно последний уже лет семь доминирует на мобильных устройствах.)
Пока что Земле и Солнечной системе не угрожают никакие катаклизмы галактического масштаба (или хотя бы вторжение инопланетных захватчиков), и еще позволительно вести расслабленные диспуты о целесообразности киборгизации и выгрузки сознания. Как изменится градус подобных дискуссий, случись жареному петуху прицельно клюнуть Человека туда же, куда недавно — бывшего гендиректора госкорпорации “Роскосмос”? Возможно, он (градус, а не Дмитрий Рогозин) так подскочит, что о проблемах глобального потепления мы и думать забудем, и придется остужать себя бокалами “Туборга” вместо парадных портретов Греты Тунберг, способных умалить пыл страстей даже у профессионального героя-любовника из высокобюджетных порнофильмов. (С днем рождения!)
А вот как Грег Иган, последовательный сторонник “оптимистического трансгуманизма”, отвечает на критику Хэйлс идей цифрового бессмертия (которое, будем откровенны, в его работах и взаправду получается весьма скучным):
Если вы просто акцентируете внимание на том, что человеческий мозг выступает продуктом обширного биологического, эволюционного и социального контекста, а в отрыве от такого контекста не может быть понят, я с вами на 100 % соглашусь. Однако все концепции выгрузки, кроме самых наивных, предусматривают определённое усилие по воспроизведению этого контекста, а в пределе технологии достаточно далёкого будущего не существует физических принципов, препятствующих выгрузке всего могущего оказывать причинно-следственный эффект на мозг, тело и поведение индивида. В этом пределе можно даже удовлетворить требованиям Роджера Пенроуза и симулировать всё (тело и непосредственное окружение вплоть до атомного уровня) на квантовом компьютере.
Чтобы навеки воспрепятствовать самым изощрённым формам выгрузки, вам придётся настаивать на мнении, что человеческий субъективный опыт порождается лишь в точности такой биохимией, как в людском мозгу, или, если вы допускаете определённую степень замены, вам придётся предложить разъяснение, почему некоторые подмены оставляют наш субъективный опыт неизменным, а другие — нет…
… К примеру, Ханс Моравек предлагает задуматься, что произойдёт, если заменять некоторую часть ЦНС протезами-подсистемами, способными продуцировать идентичную биохимическую реакцию в ответ на те же данные на входе. Помешает ли один протезированный нейрон мне остаться мной? Сделает ли он меня нелюдем? Воспрепятствует ли работе сознания? А как насчёт десяти нейронов? А сотни?
Ага! Вот и он, корабль Тезея, в формате раскавыченной цитаты — увы, не слишком обычном для Рунета, где собеседников принято тыкать носом в первоисточник без лишних тонкостей; будь это не так, не встречались бы на каждом шагу набившие оскомину еще лет 10 тому отсылки к закону Годвина и великим Стругацким.
Первоисточник мифа о Тезее, Минотавре и “Арго” неизвестен, однако его можно уверенно проследить ко временам бронзового века Средиземнорья; иногда считается, что Тезей, если он был исторической фигурой, жил во времена упадка минойской культуры из-за катастрофического извержения на Санторини, поспособствовавшего возвышению материковых полисов.
Возможно, в эпоху походов Александра Великого сюжет о корабле Тезея проник в Азию через греко-буддистов, и так появился его точный идейный аналог, который находим в китайском трактате Да чжиду лунь (大智度論), переводе индийского комментария к Махапраджняпарамита-шастре. Но пока это не доказано, будем считать китайскую (а скорей индийскую) притчу возникшей самостоятельно. Дополнительно осложнены “раскопки” тем обстоятельством, что индийский оригинал, приписываемый Нагарджуне, утрачен, а сохранился лишь китайский перевод Кумарадживы, выполненный при династии Поздняя Цинь (не путать с Первой Империей Цинь, объединительницей Китая под железной пятой Цинь Шихуана).
Там обсуждается традиционный для буддизма вопрос о реальности (или нереальности) “Я”. В иллюстративных целях приведена притча, о степени сходства коей с рассуждениями Игана-Моравека — или маршрутным листом корабля Тезея — оставляю судить подписчикам.
… жил однажды человек, которого отправили в путь как посланника. Он остановился на ночь один в пустом доме. Ночью демон волок мимо дома труп и задержался перед ним, когда другой демон, погнавшийся за первым, гневно воскликнул:
— Это тело моё. Зачем ты принёс его сюда?
Первый демон ответил:
— А отчего бы не принести его сюда, это моя собственность.
Но второй демон настаивал:
— Это я его сюда принёс!
Два демона стали бороться за труп, хватая тело за руки. Первый демон затем сказал:
— Здесь присутствует человек, у которого можем мы спросить, как всё было.
Второй демон тут же спросил:
— Кто принёс сюда этот труп?
Человек задумался: “Эти демоны могучи. Скажу правду — погибну, солгу — тоже погибну. Двум смертям не быть, одной не миновать, зачем же я буду лгать?” И он сказал второму:
— Первый демон, вот он, принёс сюда это тело.
Второй демон страшно разгневался, схватил человека, оторвал ему руку и швырнул на землю. Первый демон же взял руку трупа и мигом приставил её на место оторванной, и так постепенно обе руки, обе ноги, голову, бока — всё тело они ему заменили. Демоны вместе сожрали его прежнее тело, облизнулись и скрылись в ночи.
Посланник стал размышлять: “Тело, рождённое моей матерью, пожрали два демона. Теперь моё тело полностью слагает чужая плоть. А есть ли вообще у меня тело? Или нет никакого? Если полагать, что тело у меня есть, выходит, что оно совсем чужое; если полагать, что тела у меня нет, тогда чьё же оно?”
И сердце его испытало терзания, так что он впал в безумное расстройство чувств. Поутру поискал он дорогу и ушёл. Возвращаясь туда, откуда держал он путь, увидел он буддийскую ступу и множество монахов-бхикшу. Ни о чём не мог он с ними говорить, лишь вопрошал, есть ли у него тело или нет. Бхикшу спросили:
— А кто ты такой?
Он ответил:
— Я сам не знаю, кто я такой и человек ли я ещё.
И сразу же поведал им подробно о случившемся. Бхикшу стали переговариваться между собой:
— Этот человек на собственном опыте убедился, что “Я” не существует. Легко будет ему теперь обрести просветление!
… Бхикшу наставили этого человека на Путь. И, отринув все загрязнения ума, он немедленно сделался архатом.
Из Диаспоры, кстати, видно, что Иган воспринимает классический буддизм как деструктивную для эволюции человечества философию, и на гневном фоне гамма-всплеска Ящерицы с ним трудно спорить. Источникам экзистенциальной угрозы навроде сверхновых или зародышей альтернативного вакуума все равно, считаете ли вы их иллюзорными; а в 2020-м как раз индийские власти вводили в рамках карантиновирусной аферы один из самых изуверских режимов локдауна.
Впрочем, и в притче из Да чжиду лунь первый демон оказался неблагодарным подонком, поучаствовав в поедании исходного тела вместо того, чтобы заступиться за высказавшегося в его пользу свидетеля. У Роджера Желязны в Князе света ракшас Тарака поступает куда благороднее, “укрепляя пламя” Сэма с тем, чтобы тот мог существовать вне своего тела. Читал ли Желязны Да чжиду лунь, судить сложно: полного перевода этой работы ни на один западный язык не существует, и перспективы его появления весьма туманны после преждевременной кончины работавшего с текстом великого итальянского буддолога Стефано Дзакетти. Однако сэр Роджер мог быть знаком с версией этой притчи из Ашокаваданы — либо по оригиналу, либо по французскому переводу Пшилуского от 1923 года.
Поведение монахов, конечно, выглядит слегка мошенническим, пускай и помогли они бедолаге сладить с шоком после испытанного. Ведь если его “Я”, как заверяют бхикшу, вовсе никогда не существовало, вопрос о сути информационной структуры, “теневого оператора”, вспомнившего дорогу назад и мать-родительницу прежнего тела, немедленно натыкается на ту же “растяжку” непрерывности существования, что и самозваный Будда Князя света, призванный Ямой из Золотого Облака, Ийон Тихий на Луне Мира на Земле, последний гхола Дункан Айдахо в Капитуле Дюны.
Кто думает этими мыслями? Пройдет семь лет, и в наших телах не останется ни единой прежней клетки. Что же уцелеет? Сюжет.
Сюжет продолжает себя.
Поэтому, если вас занесло на борт корабля Тезея без обратного билета, а человечество в опасности, вряд ли стоит упражняться в китаизированной мадхьямике Нагарджуны-Кумарадживы.
Лучше представить, что вы Сири Китон. Изысканным трупом побыть всегда успеете.
