Not necessarily rocket science

В предыдущей записи я напомнил об основных своих претензиях к Задаче трех тел Лю Цысиня, которую после знакомства со Звездой-убийцей не могу занести даже в топовую категорию работ текущего тысячелетия, не говоря уж про всю историю НФ.

Еще в романе-капустнике Космос 1933 года, чуть ли не древнейшем общем предке современных рунетовских и англосферных “межавторских проектов” от фантастики, система Альфы Центавра была устойчива. И если трисолярианцы Лю, невзирая на грандиозные технологические успехи, к сверхсветовым полетам не пришли — оттого и затеяли всю сомнительную, чтоб не сказать маразматическую, операцию с торможением НТП на Земле и переселением туда, — то завоеватели с Лемниды без труда преодолевают световой барьер на одном ракетном топливе.

Впрочем, плохо не это — мало ли в ранней НФ и космооперах анамезонов. Автор первого рассказа Космоса честно пробует визуализировать перемены окрестной действительности при разгоне до релятивистских скоростей, предвосхищая (?) этим классические кадры из Звездных войн. Дотошность проработки релятивистских эффектов всяко не на уровне Планковского прыжка или Интерстеллара, но для фэнзина эпохи Великой Депрессии/Нового курса в США и возвышения Гитлера в Европе вполне достойно. Ровно в том же 1933 году Цвикки предположил существование темной материи, а мы 90 лет спустя все еще теряемся в догадках, с чем ее готовят.

Но чем мотивируется потребность такие эффекты описывать? Не проще ли отправить сообщение в соседнюю систему — Солнечную — по лучу?

Нет, решительно возражает автор Быстрее света, никак не проще! Ракетная армада захватчиков его опередит.

— Тором клянусь, ему это не удастся! — воскликнул молодой император. — Не удастся, если Дос-Тев его остановит! Меа-Квин! Наш корабль почти готов. Летим к Рисбо. Когда окажемся там, не составит труда приспособить под наши нужды световые передатчики рисбойанцев и отправить предупреждение в соседнюю звёздную систему.

Меа-Квин обхватил пальцами бороду и на мгновение задумался. Потом грустно покачал головой.

— Поздно, — сказал он. — Световому лучу четыре года и сто семь дней до той системы мчаться. Ракетные корабли Ай-Артца, перемещаясь половину пути с ускорением, равным нашей силе тяжести, а затем тормозя в том же темпе, прибудут туда за семьдесят восемь дней до нашего сигнала даже в том случае, если отправить сообщение прямо сейчас.

Излишне оговаривать (но составитель Космоса это на всякий случай заботливо сделал), что

все лемнидские меры времени, длины, скорости и ускорения переведены в земные единицы. Продолжительность суток на Лемниде, её размеры и радиус орбиты оказались практически неотличимыми от наших.

Великий ученый Меа-Квин внушает безусловное уважение явленной здесь способностью вычислять в уме гиперболические синусы собственного времени.

К сожалению, делает он это неверно: с точки зрения земного наблюдателя армада Ай-Артца, летящая по такой схеме разгона-торможения, прибудет в Солнечную систему не через четыре года и двадцать девять дней, как утверждает Меа-Квин, а через 5.9 года. Пиковая достигнутая скорость составит около 0.95с.

Несколько утешает то обстоятельство, что, в отличие от Солнечной системы Лю, система из вселенной Космоса априори лучше приспособлена к отражению нашествия: разумных рас тут нашему захолустью щедро отсыпали аж пять, включая марсианских белок-летяг и ксипехузообразные газовые мешки, у которых используется язык цвета. Но, как видно уже по названию заключительной новеллы капустника, Армагеддон в космосе, без сильной трепки солярианское коммьюнити из этой передряги не выберется.

Сказал бы, что многие сюжеты Космоса производят отчетливое (и обманчивое) самопародийное впечатление, а порой их легко перепутать то ли с продукцией из глубин СИ,

Половина пути к цели, согласно расчётам, была преодолена под конец шестьсот восьмого дня странствия. Скорость составляла две с половиной световых. Трудность теперь состояла в том, чтобы снова замедлиться до нулевой скорости между этим местом и Солнечной системой. Они отключили ракетные сопла и легли в дрейф.

Эффект был внезапный и странный, словно бы совсем неожиданный. Корабль не просто поплыл в пространстве; трое путешественников поплыли внутри корабля, когда вес их тел неожиданно упал до нуля…

… Но, разумеется, скорость была такая огромная, что простой разворот не оказал бы влияния на направление полёта. Теперь корабль нёсся задом наперёд, продолжая сближаться с целью, на той же скорости, с какой несколькими минутами ранее— вперёд.

то ли с творчеством сценаристов киновселенной Marvel и прочих слуг Дарта Мауса,

— Отвечай на мой вопрос, — бросил Дос-Тев.

— Я рассказал Ай-Артцу, — проговорил тот,— что ваш космический корабль потребует ещё двадцати-тридцати дней работы. И что у вас проблемы с системой управления. И что новый импульс-проектор, который вы разработали, не так хорош, как старый. И что вы регулярно упражняетесь внутри этой чаши, а ваше здоровье по-прежнему хорошее.

— Ай-Артц продолжает считать эту тарелку тренировочным устройством?

— Да, сир. А это разве не так?

С широкой улыбкой на красивом молодом лице Дос-Тев повернулся к седобрадому Меа-Квину.

— Я и не предполагал, что диктатор настолько обделён мозгами, чтобы поверить, будто сидячие упражнения приносят пользу, — сказал он. — Нам повезло!..

… Красивое молодое лицо Дос-Тева расплылось в торжествующей улыбке. Он вскинул к небесам кулак и прокричал:

— Вперёд, убийцы! Вы ещё узнаете, что Дос-Тев — истинный владыка!

—Смотрите! — прошептал Меа-Квин.

Через дворик метнулась тёмная фигура и пропала в тенях.

— Нас подслушивали, — восторг Дос-Тева как рукой сняло. — Я позволил восторгу захлестнуть меня и позабыл, что мы не на пляже и не в гравитаторе! Нужно сейчас же позвать рабочих и подготовить корабль к полёту нынче ночью!

К этому моменту крупный рабочий вполне пришёл в себя и уверенно поднялся.

— Сир, рад служить!— энергично отдал он честь.— Покажем диктатору, что вы по-прежнему наш законный правитель!

— Позови рабочих,— распорядился император.— Я не осмелюсь включить сигнал к сбору, чтобы звук не донёсся до материка. Этой ночью мы должны отправиться в космос.

Под утро звездолёт был готов. Как ни удивительно, а силы диктатора не вмешивались. Возможно, фигура, юркнувшая через дворик, всё-таки не шпионила на Ай-Артца.

но такую скидку на время создания делать будет некорректно: все в том же 1933-м Мэннинг выпустил Человека, который проснулся, да и сеттинги ван Вогта или Азимова родом из 1930/40-х остаются вполне плодородными и в наши дни. (А вот летающая тарелка из 1933-го заставляет снова почесать в макушке на предмет потенциальных порождений их коллективным бессознательным, хотя я не сторонник такого объяснения.)

Кроме того, слегка неловко придираться к аномалиям пионеров НФ в эпоху, когда и у Бэнкса или Рейнольдса частенько какую расу ни поскреби, проявится британец, а в рецензиях на повести и рассказы Кэмпбелла сплошь и рядом встречается стыдливое “важнее всего, конечно, помнить, каким отвратительным человеком был автор”, вызывая живые ассоциации с докладными записками о “малохудожественных, идейно порочных” поэтах и писателях журналов “Звезда” и “Ленинград” времен Первой Холодной войны.

Судя по всему, без некоторых дефектов в заклепках и дизайне сюжетной брони не будет авторам и свободы от DEI-квот.