Bisogna che tutto cambi

Услышав в июле весть о гибели очередного участника спецаберрации головного мозга, я погрузился в раздумья о генезисе творческого наследия покойного, какие, быть может, поставили бы в тупик и его самого. Сегодня, когда пришла весть о другой смерти, Алена Делона, я готов поделиться с подписчиками плодами своих размышлений. Казалось бы, при чем тут Ален Делон, помимо того очевидного факта, что стал великий француз жертвой “проклятия Зеленского”?

Если вам это интересно, читайте дальше.

Администрация поселка Приозерный Надымского района ЯНАО с прискорбием сообщила, что Геннадий Дормидонтов, слесарь Приозерного ЛПУМГ и поэт, пал в ходе вторжения Федеральной Империи в Квартал-95 (разумеется, употребили они при этом другое именование конфликта).

Дормидонтов известен в истории русской литературы тем, что в апреле сего года зачитал стихотворение из окопа и благодаря этому попал в топы рекомендаций телеграфных узлов, где дежурят сторонники Империи.

При этой новости я немедленно вспомнил автора олдскульной “Комсомольской правды” моего раннего детства, Дормидонта Народного. Уже поверхностное знакомство с работами Народного показывает, что спустя добрых два десятка лет очерченные им недостатки и уязвимости Федеральной Империи воспроизводятся в новых аппаратных конфигурациях ее боевой машины с завышенным центром тяжести.

Вместе с тем нельзя исключать, что оба поэта, и Дормидонт Народный, и Геннадий Дормидонтов, получили свои noms de plume в честь персонажа Абрахама Меррита, который фигурирует в романе-капустнике Космос и часто антологизируемом рассказе оттуда, Последний поэт и роботы.

Об этом поэте Меррит сообщает:

Народный, по национальности русский, сидел в своей лаборатории. Лаборатория Народного находилась на глубине целой мили под поверхностью земли. Она состояла из сотен пещер, маленьких и огромных, вырубленных в скальной породе. Это было настоящее царство, где он выступал единственным владыкой. В некоторых пещерах светили гирлянды небольших солнц; в других маленькие луны прибывали и убывали, как прибывает и убывает Луна над Землёй; была пещера, в которой над клумбами лилий, фиалок и роз царил вечный росистый рассвет; и другая пещера, в которой алые закаты, крещённые кровью убитого дня, тускнели, а потом рождались вновь за искрящимся занавесом утренней зари. Была также пещера десяти миль в диаметре, где произрастали цветущие деревья и деревья с плодами, каких не видел ни один человек в течение многих поколений. Над этой грандиозной оранжереей горел жёлтый шар, походивший на солнечный, из облаков на деревья ниспадали дождевые вуали, и гремел миниатюрный гром, когда его вызывал Народный.

Народный был поэтом — последним поэтом. Он писал свои стихи не словами, а цветом, звуками, материализованными видениями. Он был также великим ученым. В своей узкой области— величайшим. Тридцать лет назад Научный Совет России спорил, дать ли ему разрешение на отъезд, как он просил, или уничтожить его. Совет знал, что Народный неортодоксален. Насколько неортодоксален, не знал, иначе его не отпустили бы, а уничтожили. Следует помнить, что из всех стран Россия была в ту пору наиболее механизирована и наполнена роботами.

Рассказ Меррита написан в 1934 г., то есть в текущем году произведение отмечает солидный юбилей. Однако и 90 лет спустя оно ничуть не утратило актуальности: уместно следом за Танкреди Фальконери в исполнении Алена Делона из Леопарда констатировать, что не только в Италии необходимо было всё изменить для того, чтобы всё осталось как было.

В Годы Джекпота еженедельно мы имеем возможность наблюдать за размножением иноагентов, а ежегодно — за увлекательными перипетиями переселенья некоторых клеветников на федерально-имперскую армию из глубин ямало-ненецких или ханты-мансийских темниц в Берлин, Париж или Хайфу.

Кажется вероятным, что Последний поэт и роботы, где поэту Народному доставляет проблемы принцип “Я мыслю, следовательно, я дискредитирую”, будет полезным чтением для тех узников роботоподобной системы УФСИН, которые еще не выбрали лимита передач на этот год солью для засыпки Карфагена.

Лично я предпочел бы подбодрить таким текстом Андрея Куршина, шансы которого на успешный трансфер за пределы Федеральной Империи крайне малы именно в силу его этически последовательной верности романтическим компонентам донбасского восстания 2014 года. Даже в федерально-имперских тюрьмах оказывается выгоднее вести исследования по нацпроекту “Великое замещение”, а не отстаивать интересы кафирообразующего депрессивного суперэтноса.