Or whether he had ever a son

Вчера у Юлии “Цвай Рэнд” Латыниной выдался блистательный Кот доступа повышенной пушистости, что для этой журналистки-расследовательницы (писательницей ее уже полтора десятка лет назвать язык не повернется) в последнее время редкость.

Соотношение лайков и дизлайков под текстовой версией этого выступления подтверждает мою мысль: сейчас оно 17:61, а раз аудитория “Эха Москвы на выезде” так жарко не одобряет чью-то позицию по вопросу вторжения Федеральной Империи на Разделенную Украину, значит, к этой позиции всяко полезно прислушаться.

Однако я, пожалуй, внесу некоторые вкусовые поправки к тому эпизоду Кота доступа, который меня больше всего порадовал — я нежно люблю скандинавские саги и пряди, ибо по нужде задействую их культурный колорит.

От Цвай Рэнд слышим:

И я прекрасно помню замечательную историю, которая была рассказана в одной из исландских саг, когда там один нехороший человек поубивал людей и пользовался абсолютно безнаказанностью. Пока однажды он на тинге не сел и не разложил свои товары, которые он продавал. А среди них были ножи. И к нему подошло два маленьких мальчика, один из этих мальчиков буквально 10 лет взял в руки ножик и сказал: «Острый?» Тот сказал: «Острый». И мальчик 10 лет вонзил этому человеку ножик в сердце и убежал.

И когда эти мальчики убежали с места происшествия, то их спрашивают: «А что там происходит суматоха? Что там обсуждают, что там на тинге творится?» А мальчики отвечают: «Мы полагаем, что там обсуждают вопрос, были ли у такого-то (того человека, который был убит этим убийцей, за которого они мстили), остались ли у такого-то дочери или также и сыновья». Вот мальчики буквально 10–11 лет очень хотели быть взрослыми.

Не названный Юлией памятник — это Сага о Гисли, но в пересказе Латыниной события ее, как и можно ожидать, искажены. Годи Торкель сын Кислого (а жертвой покушения малолетних ассассинов пал именно он) явился на тинг Трескового Фьорда скорее покрасоваться и поболтать с могущественными знакомыми, а торговлей там заниматься не думал. Тинги вообще служили больше для религиозных обрядов, судебных споров и замены современных срачей под постами в социальных сетях, а не торговли. (Сравнение со срачами, как показывает Сага о людях с Песчаного Берега, достойно быть и буквальным.)

На его корабле имелся груз, но для чего и куда Торкель его вез, рассказчик не отмечает, указывая лишь, что этот груз перенесли с корабля на берег поблизости, чтобы не подмочило.

В памятнике убийство, о котором вспоминает Латынина, описано так:

Вот заводит разговор один из мальчиков, тот, что постарше, и говорит:

— Что это за знатный человек сидит здесь? Не видывал я человека собой красивее и благороднее.

Торкель отвечает:

— Спасибо на добром слове. Меня зовут Торкель.

Мальчик сказал:

— Верно, нет цены тому мечу, что у тебя в руках. Не дашь ли ты мне взглянуть на него?

Торкель отвечает:

— Странная это просьба, но, пожалуй, я дам тебе взглянуть.

И протягивает ему меч. Мальчик взял меч, отступил немного, развязал завязки на ножнах и обнажил меч. Увидев это, Торкель сказал:

— Я ведь не разрешал тебе обнажать меч.

— А я и не просил у тебя разрешения! — сказал мальчик.

И он заносит меч и рубит Торкеля по шее так, что слетела с плеч голова. И как только это произошло, Халльбьёрн-бродяга вскакивает на ноги, а мальчик бросает наземь окровавленный меч, хватает свой посох, и бегут они оба с Халльбьёрном и его людьми. Бродяги насмерть перепугались. Вот они пробегают мимо землянки, которую покрывал Бёрк. А около Торкеля собирается толпа, и людям невдомёк, чьих рук это дело. Бёрк спрашивает, что значит весь этот шум и гам подле Торкеля. А Халльбьёрн и бродяги как раз пробегали мимо его землянки, — всего их было пятнадцать человек, — и когда Бёрк спросил это, отвечает ему младший мальчик по имени Хельги (того же, кто совершил убийство, звали Берг):

— Не знаю, что они там обсуждают. Но думаю, что они спорят о том, остались ли после Вестейна одни только дочери или был у него ещё и сын.

Отклонения от канона саги у Латыниной довольно значительны, и не только орудие и точный способ убийства отличаются.

Торкель сын Кислого не был, строго говоря, ни злодеем, ни бессовестным убийцей. Сага в нескольких местах упрекает его в тщеславии и неуважении к старшему поколению, а также отказе помогать брату, Гисли, мастеру на все руки и в хозяйстве, и на войне.

Торкель очень важничал и ничего не делал по хозяйству, а Гисли работал день и ночь.

Кончилось дело тем, что Гисли объявили вне закона за убийство Торгрима, мужа их общей сестры, которое он совершил из-за распри, начатой именно Торкелем.

Неясно даже, убил ли действительно Торкель Вестейна, отца мальчиков, как те предполагали, или выступил только подстрекателем его убийства. (Но вероятнее второе, Торкель по натуре явный тихушник и не очень умелый манипулятор, а не убийца; кроме того, Торгрим прямо назван виновником в Саге о людях с Песчаного Берега.)

Однако великолепная реплика очень довольного собой подростка-мстителя, завершающая эпизод, передана верно, а ради нее-то сравнение, конечно, и приводится.

Увы, в вольном и упрощенном пересказе оного случая опущена важная деталь, а ведь, приведя и посмаковав ее, можно было поджечь дополнительно несколько десятков задниц аколитов Демпартии США и невоздержанных апологетов Всеукраинской Лиги КВН.

Дело в том, что рассказчик саги особо отмечает: на погибшем Торкеле была надета русская по происхождению единица престижного потребления.

Þorkell hafði gerskan hatt á höfði og feld gráan og gulldálk um öxl en sverð í hendi.

На Торкеле русская меховая шапка и серый плащ, скреплённый у плеча золотою пряжкой, а в руке меч.

Классический английский перевод Саги о Гисли украдкой подменяет gerskan hatt (шапку из Гардарики) на греческую; выполнен он еще в 1866-м, так что на новомодную культуру отмены России это не спишешь, но в те годы еще не стихло эхо Крымской войны, и отношения Великобритании с империей Романовых были немногим лучше сегодняшних.

Thorkel had on a Greek hat and a gray cloak. He had a gold brooch on his shoulder, and a sword in his hand.

Если история трагического героя Гисли, его трусоватого братца Торкеля и распри побратимов заинтересовала вас, к просмотру рекомендуется исландская экранизация саги, выполненная скупыми художественными средствами еще в 1981 году и подчеркнуто соблюдающая историчность повествования. Виной тому, по ощущениям, не столько принципиальность режиссера и костюмеров, сколько скромный бюджет: до момента, когда Исландия станет одной из самых развитых и богатых стран Европы, оставалось еще полтора десятка лет.

Приятны глазу, несмотря на полное отсутствие макияжа, девушки — Тинна Гуннлаугсдоттир (Тордис; она же — красотка Изольда в лучше известной Тени ворона) и Рагнхейд Стейнорсдоттир (Ауд).

Сравнение Изгнанника с Викингами показывает, между прочим, что за прошедшие между этими произведениями 30 с лишним лет экранный климат Исландии Высокого Средневековья резко потеплел, позволяя викингам комфортно сражаться с голыми торсами.

Это licentia poetica, но исландская погода была в ту пору, разумеется, куда теплей, чем в эпохи Возрождения или Промышленной Революции. Теплее даже, чем в наши дни.

Решительный выход из Малого ледникового периода в Исландии начался всего сотню лет назад, и исторические данные о ее климате мастерами “хоккейной клюшки” частенько фальсифицируются. Впрочем, и в Англии вплоть до начала XIX в. периодически проводились ярмарки на льду Темзы в Лондоне (известен удивительный случай, когда при ледоходе увлекаемое рекой ярмарочное судно утащило за собой бордель, что повлекло гибель тамошних сотрудниц), и британские климатические данные представлены в архивах гораздо лучше, но поклонникам теории неудержимого чисто антропогенного глобального потепления это ничуть не мешает.