Thoughts from inside the high-temperature freezer
Высокотемпературная сверхпроводимость (ВТСП) — весьма деликатная сфера исследований, и порой в нее лучше не лезть, не зная броду: от вони потом не отмоетесь. Впрочем, практическое освоение “сероводородной” и, обобщая, “гидридной” ВТСП представляется не более простой задачей, чем искоренение “индусского кода” из современной индустрии НИОКР и/или разработки софта, сколько б среди тех индусов ни было золотых и серебряных медалистов международных студенческих олимпиад по разнообразным отраслям зубрежки. Главная причина — в колоссальном давлении, которое необходимо приложить для перехода обычных и “обогащенных” водородом гидридов в сверхпроводящее состояние.
Но нигде не сказано, что при регистрации рекордных температур сверхпроводящего перехода внешнее давление должно считаться дисквалифицирующим фактором.
Поэтому можно официально констатировать, что впервые за историю физики низких температур переход к сверхпроводимости осуществлен в условиях, довольно легко достижимых зимней российской ночью или летним днем в морозилке не очень антикварного холодильника: 250 K (-23°C).
Правда, декагидрид лантана (LaH10) претерпевает эту трансформацию лишь под давлением около 170 ГПа, несколько выше 1 млн атм.
Как обычно в ситуациях с рекордами, требующими значительных затрат времени и ресурсов, исследователи обещают, что лиха беда начало, и в ближайшее время физикохимия гидридов позволит добиться сверхпроводимости при температуре, которую способен назвать комнатной не только уроженец Гималаев или поселившийся там йог.
В отличие от предыдущего подозрительного (чтоб не сказать грубо — сфальсифицированного) исследования, где заявляли о достижении сверхпроводимости при сравнимой температуре в наноструктурах, работа группы М. Еремца кажется вполне добросовестной и, вероятно, вскоре будет верифицирована экспериментами конкурирующих коллективов. Возможно даже, что после того, как не дожил до своей доли Нобелевки за гравитационные волны Брагинский, именно эту группу следует считать наиболее вероятным “центром кристаллизации” следующей Нобелевской премии с участием русскоязычного ученого. Было бы, впрочем, желательно, чтоб это оказалась премия по химии, а не по физике: критерии ее присуждения и так уже заметно удалились от классических, а недобор химических нобелиатов из зоны RU огромен — как ни забавно, а нация, давшая миру Менделеева, может похвастать только одним нобелиатом-химиком, и премирован он аж в 1956-м.
LoadedDice
