Third time’s a chart

Альфред Ван Вогт, Нуль-А Три (Null-A Three, 1985)

Довольно общим местом при обсуждении фантастики XX века вообще и первоисточников голливудской кинофантастики в частности является сакраментальный тезис о наркоманском вдохновении Филипа Дика. Сам он, однако, подобные подозрения отвергал, безапелляционно заявляя, что значительная часть его химерических миров родилась после медитаций над работами Альфреда ван Вогта, первого фантаста Золотого века пальпа, чья книга была опубликована под твердой обложкой у крупного издателя («Simon and Schuster») за пределами пресловутого “фантгетто”. Было этим произведением, к слову, не что иное, как Мир Нуль-А, роман 1945 года, открывающий цикл о неаристотелевом обществе Солнечной системы (и далее — Галактики) XXVII века, где карта — это не территория, а воспоминания протагониста — не реальность, но абстракция от реальности.

Стоит ли верить Дику, судить не берусь (всем поклонникам жанра, вероятно, памятна история с ВАЛИСом, омрачившая последнее десятилетие жизни писателя), но его дебютный роман, Солнечная лотерея, и наиболее известный из экранизированных рассказов, Мы вам все припомним, вправду были бы невозможны без Мира Нуль-А и Пешек Нуль-А ван Вогта. Так, в большинстве сюжетных решений Солнечной лотереи Дик вполне оригинален, читается книга намного легче работ ван Вогта, а трюк с обходом систем безопасности ротацией разумов в теле андроида украсил бы и Водородную сонату Бэнкса, эталонный уже для XXI века космо-техногенный боевик с безжалостным преследователем. Но вот сама идея общества, возводящего случайность в культ, с его женевским селектором Верховных Крупье, слишком отчетливо позаимствована из Мира Нуль-А и при чтении в порядке выхода романов смазывает впечатление. Русский читатель, однако, подобной возможности почти никогда не имеет: ван Вогт на русском издавался мало, да и то преимущественно в прошлом веке, а его переводы хотя и читабельны, но порой имеют мало общего с оригиналом даже в ключевых деталях. Иные пикантные подробности, как, например, химическая кастрация чисто мужского экипажа “Космического Бигля”, из русских переводов исчезали полностью.

Не улучшает ситуации и то обстоятельство, что ван Вогт, подобно Азимову и Кларку, берет не стилем, но (в лучших своих работах) размахом идей и дотошностью проработки (квази)научной опоры повествования. Впоследствии на этих идеях немало попаслись голливудские сценаристы, но в спецификациях того же Чужого вы никаких упоминаний об идейной преемственности с Путешествием Космического Бигля не найдете. Быть может, если бы ван Вогт оказался таким же заядлым и при этом успешным сутягой, как Эллисон, положение изменилось бы.

Нуль-А Три написан спустя много десятилетий после первых двух романов цикла, сохраняющих умеренно культовый статус, но выглядит даже на их фоне, не говоря про Солнечную лотерею Дика, Высокое мнение Херберта или Континуум Нуль-А Джона Райта, примерно так же вдохновляюще, как офисный опенспейс Института общей семантики рядом с фортом Буайяр. Книга первоначально издавалась в Европе на французском и итальянском (единственная рецензия на нее, доступная на Medium, тоже написана на одном из этих языков), а только потом в США на английском, и это вряд ли случайность: даже очень преданный поклонник автора рискует завязнуть на первой трети романа — уж слишком самозабвенно ван Вогт прописывает неаристотелевы эффекты мышления Госсейна-клона, необъяснимым образом пробудившегося раньше смерти актуальной версии и утащившего с собой через космические бездны боевой корабль Дзанской империи из той самой Теневой Галактики, прародины человечества, где вроде бы не осталось ни следа разумной жизни.

Увы, получается это у него так, что волей-неволей вспоминаешь исследования, связывавшие начало болезни Альцгеймера у Айрис Мёрдок со стилистической выхолощенностью и сюжетной бедностью Дилеммы Джексона — мне эта книга показалась мало отличающейся от прочих, скучноватых и затянутых, работ Айрис, но я вообще не люблю мейнстрим, когда он не подслащен хотя бы щепоткой фантастики.

Нуль-А Три, как и большая часть работ пальповых классиков, не чужд сексизма, и, появись книга в наше время, ее создателю в SFWA, вероятно, пришлепнули бы ярлык инцела. Откровенно говоря, ярлык этот становится еще более клейким от пассажей, посвященных попыткам Госсейна хотя бы в одном из тел потерять девственность. Эти моменты, как признает автор устами Госсейна, вряд ли достойны запечатления в истории, да и бумаге их даже филлера ради доверять не следовало бы.

В Боге-Императоре Дюны Фрэнка Херберта, написанном почти одновременно (начало 1980-х) и, видимо, на схожем этапе личной жизни автора, очередной гхола Дункана Айдахо, утомившись разговорами с Лето II, успешно отделывается от пристающих к нему с докладами Говорящих Рыб предложением осеменить кого-то из них: Айдахо соображает, что девушек будет шокировать не сам факт, а категорическая неуместность идеи в рабочее время. При дворе Лето II, впрочем, густой замес ницшеанства, исламской мистики и эротики хотя бы частично оправдан многовековой генетической программой по выведению “недоступных предзнанию” потомков колена Атреева; что гложет сверхчеловека Гилберта Госсейна, который совсем не Грейп, судить тяжелее. К тому же принцип “спасать — так Галактику, ебать — так королеву” в его случае соблюдается буквально, спасает Госсейн не меньше чем космическую флотилию, а отбивается от наскоков вдовствующей императрицы.

После этого действие вдруг разгоняется на сверхсветовой скорости, превращая Нуль-А Три в умеренно бодрый политический триллер, который бы вполне сошел за набросок очередного летнего блокбастера от диснеевской Marvel; учитывая, что почти каждая глава завершается телепортацией Госсейна в новый город, на новую планету или корабль, так и хочется предложить на роль Гилберта в потенциальной экранизации Криса Хемсворта или Бенедикта Камбербэтча. Невольно закрадывается подозрение, что остаток книги переделан из более ранних набросков, и лишь первая треть действительно написана в 1980-х, когда здоровье и финансы ван Вогта серьезно ухудшились.

И даже эта сравнительно неудачная работа ван Вогта производит — если только, повторюсь, продраться через первую треть — куда более слитное и цельное впечатление как импровизация ради денег на заданную тему господства мысли Избранного над материей, нежели любой из трех фильмов “мышиной трилогии” Звездных войн. Противоречий с предыдущими двумя классическими романами в ней хватает, но они, в отличие от расхристанных волоконец, беспомощно свисающих с гобелена саги о Скайуокерах, не топят весь неаристотелев цикл под водами Ватнсдальского озера.

Такой результат угадывается интуитивно в неаристотелевой логике: если взаимосвязь символа и объекта не соответствует фактам, поведение носителей традиции становится бессмысленным и препятствует адаптации к изменившейся обстановке.

LoadedDice