The way of hydrogen

Осталось меньше трех недель до растекания рендерных океанов Пандоры по мировым киноэкранам. К сожалению, это не та Пандора, где происходит действие трилогии Фрэнка Херберта и Билла Рэнсома, и хотя у вселенной Аватара с ней немало занятных параллелей, росту известности цикла за межсиквельный промежуток это не способствовало. Да и собственно мир Аватара оказался на диво стерильным, не породив ничего даже отдаленно сходного с фэндомом и расширенными вселенными Звездных войн и Стартрека.

Какими уникальными свойствами должно обладать сырье, чтобы его оказалось рентабельно таскать на Землю через четыре с лишним световых года из системы α Центавра? Человечеству мира Кэмерона невероятно далеко до уровня хербертарианской Империи Коррино/Атридов: при всей ее технофобии, сакрализованной управленцами-феодалами, Пряность с Арракиса вывозят рутинно, регулярными рейсами хайлайнеров, и поставляют по всей Известной Вселенной (фактически, вероятно, лишь в масштабах Рукава Ориона, а то и Местного пузыря).

Технологий свертывания пространства оно не ведает, ему куда уютнее назойливые вьетнамско-афганские флэшбэки (что, впрочем, было применимо и к Слово для леса и мира одно ле Гуин, чье влияние на сеттинг Аватара также считывается с первых трейлеров).

Крайне бюджетное по меркам Галактики путешествие до Пандоры для него — словно первый с начала века отдых на море для депрессивной трудоголички.

Нет, какими бы характеристиками постфактум ни оснастили унобтаний Аватара, на величайшую во Вселенной ресурсную ценность он не тянет. Высокотемпературные сверхпроводники и без туров на Пандору неуклонно подползают к порогу комнатной температуры, а если не делать скидок на давление, то уже преодолели его.

Впрочем, для достаточно продвинутой в биотехнологиях цивилизации почти любые температура и давление могут считаться комнатными.

Поэтому мы сегодня пойдем другим путем, не Путем воды, а путем водорода.

Спецификацию более правдоподобного “бесценного ресурса” нам поможет составить Джон Вуд Кэмпбелл-младший со своим сильным претендентом на титул ближайшего общего предка всех боевых космоопер — циклом об Аарне Мунро Самая могучая машина.

Для защиты от посягательств рептилоидов-сеэсетов Аарн планирует облицевать корпус корабля новым сверхпрочным материалом, который вдобавок служит отменным теплоизолятором в условиях, когда на солнце планеты Корнал вот-вот случится яростная вспышка.

— Я решил назвать его резистием. Он плавится при температуре около двадцати пяти тысяч градусов Цельсия. Плотность, как вы, несомненно, заметили, высокая. Если точнее, примерно семьсот пятьдесят. Прочность на разрыв приблизительно в девяносто пять раз выше, чем у отличной стали, какую для брони применяют. Прослойка этого вещества толщиной в дюйм эквивалентна примерно восьми футам стали, а колоссальное различие заключено в сконцентрированной мощи. Вы можете поднять восемьдесят фунтов стали, поскольку эта порция достаточно крупная, чтобы её ухватить. Снаряд, может, и пробивает трёхфутовую сталь, но эквивалентный слой этого вещества — не пробьёт, аналогичная же стальная оболочка бы сплющилась, точно шпатлёвка. Он довольно эластичен, его можно растянуть в полтора раза и сжать обратно. Никогда не видел более интересной кристаллоструктуры, чем у него. Кристаллы как спиралевидные струны. В жизни не слышал про такую странность. Кристаллическая форма всегда и несёт секрет прочности того или иного вещества. Вот почему охрупчивающий луч разрушает металлы: он кристаллы сминает. Между прочим, с этим веществом луч не справится.

— На уровне атомов резистий состоит из нейтронов, протонов и негатронов. Негатронов, которые мне наконец удалось выделить из тех тяжёлых элементов, вырванных у солнца. В общей сложности их там четыре тысячи двести пять. Атомный вес — четыре тысячи двести семь, потому что у него два орбитальных протона есть!

— Орбитальных протона?!

— Да-да, приятель, ты не ослышался. Орбитальных протона. В ядре избыток негатронов. Они, конечно, придают ядру отрицательный заряд. Весь атом электронов не содержит. Это наилучшее найденное мной объяснение инертности его к обычным химическим реагентам.

Построение Кэмпбелла, как и в предыдущем исследованном нами случае, состарилось весьма благородно.

Идея эта по-прежнему амбициозно футуристична — и реализуема, если отождествить негатроны (устаревшее название электрона, здесь используемое для экзотической частицы), например, с тяжелыми суперпартнерами бозона Хиггса, хиггсино, чье существование (как, впрочем, и любые проявления суперсимметрии) остается неподтвержденным.

Если бы электроны в обычных атомах водорода были заменены на гораздо более тяжелые (с массой покоя порядка 1 ТэВ) отрицательно заряженные хиггсино, вся атомная структура “вывернулась бы наизнанку”, так что протоны обращались бы вокруг хиггсино — именно такую картину внутренней структуры резистия нарисовал Кэмпбелл в 1949-м, за полтора десятка лет до того, как было спрогнозировано существование бозона Хиггса.

Контролируемым смешиванием водорода с хиггсино можно было бы действительно получить сверхтяжелый твердый материал хиггсиний, устойчивый при почти любых, даже звездных, температурах.

Вполне возможно, что бонусными полезными свойствами его бы выступили катализ слияния атомов тяжелых элементов и вожделенная высокотемпературная (в обычной трактовке термина) сверхпроводимость.

Пока что хиггсиний и унобтаний недоступны, но, если верить Hyperion, перспективы экологически чистой водородной энергетики оттого менее радужными не становятся:

Осталось выяснить, кто будет оплачивать свет для электролизеров на водородных заправках: по термодинамическому капризу природы (а отнюдь не “Газпрома” или Saudi-Aramco), энтальпия образования обычной воды наименьшая из всех соединений водорода с кислородом.