The strawberry that broke the camel’s back
Джек Макдевит, Камински на войне (Kaminsky at War, 2006)
Гиперпространственные двигатели — вещь довольно распространенная. Проблема в том, что, когда все разрешено, ничто не запрещено. Хорошие романы получаются там, где есть трудности, чтобы с ними бороться.
Ограниченные возможности двигателя означают, что непримечательные звездные системы не будут исследованы. Звездных систем слишком много. Промежуточные могут быть использованы в качестве реперных точек, если эти звезды расположены удобно, однако возможно, что к некоторым звездам в стороне от полетных маршрутов никто никогда не прилетит.
Ларри Нивен, Джерри Пурнелл, Как мы писали “Мошку в зенице Господней”
Цикл Джека Макдевита о космоархеологах и Космической Академии у русскоязычного читателя не пользуется особой популярностью; причины этого, возможно, в переводах, которые за редкими исключениями умеренно плохи или вовсе отвратительны, а может быть, в том, что вселенная Хатчинс и Академии ближе не фабрикам титановых ломов от Marvel, невозмутимо игнорирующим парадокс Ферми (и если бы только один этот) ради сюжетной свободы, но классическим “пустым Галактикам” Азимова и Херберта, по которым в незапамятные времена точно Мамай прошел. Люди, встречая на своем Млечном Пути одни руины и редких варваров, быстро начинают тяготиться зловещим молчанием космоса и постоянно норовят урезать ассигнования на программу межзвездных исследований. Добавьте к этому фанатиков-антитерраформистов, достойно заменивших в постисламском мире ИГИЛ с Аль-Каидой (если Макдевит сохранит взятый темп писательской продуктивности, а она у него для девятого десятка завидная, то не исключаю, что в одном из будущих произведений их галеонным символом станет Грета Тунберг) и едва не прикончивших карьеру Хатчинс еще на взлете, в конце XXII века. Одним словом, креативные различия с нашим вариантом реальности, где лунную базу по добыче гелия-3 для “Роскосмоса” рисуют в Голливуде, не слишком велики, хотя во вселенной Хатчинс Рождество можно отпраздновать не только на Венере или Каллисто, а и, при большом желании, на другом краю Рукава Ориона. Пожалуй, несколько раздражает именно этот малоправдоподобный диссонанс между огромными возможностями человеческой технологии и обывательским стремлением закуклиться от звезд ради налогового вычета (не хочу сказать, что сам Макдевит его разделяет, отнюдь) — есть в нем что-то от ретроградского брюзжания отставного полковника спецслужб о том, как серьезным людям нечего делать в Интернете.
Известен был только один мир с живыми разумными инопланетянами, носивший неуклюжее название Инакадемери. Таким образом попытались передать по-английски один из аборигенских вариантов его имени. Присцилла не могла взять в толк, почему эксперты не остановились на чём-то более удобном для произношения. Ведь у туземцев, несомненно, имеются и другие имена для своего мира. В любом случае, это название привыкли сокращать до Нака.
Нак не относился к популярным туристическим направлениям. Чужаки там обитали двуногие, не слишком отличные от людей, но имелась одна проблема. Были они невероятно скучны. Многовековые конфликты, вызванные политическими, религиозными и ещё чёрт знает какими соображениями, тормозили их развитие. К счастью, и технология более или менее соответствовала девятнадцатому столетию Земли. Как выразился один из преподавателей Присциллы, им остро недоставало магистров исторических наук.
Джек Макдевит, Звездный ястреб
Следующим по объему произведением после романов о Хатчинс в цикле является повесть Камински на войне, которая на русский пока не переводилась. Не вполне ясно, к добру то или к худу, ведь реакция читателей, закормленных бесчисленными фанфиками Времени Учеников, вполне могла оказаться неадекватной: как Харрисона виноватят в беззастенчивой контрабанде артефактов из Зоны, так и Макдевита, вполне возможно, обвинили бы в покушении на светлый образ Руматы Эсторского. Юноша со взором горящим Артур Камински, впрочем, тут больше похож не на классического прогрессора БраСов, а на чеховского попаданца из тибетских (или вертикальных) монастырей на стартрековский “Энтерпрайз”. Протокол Баррина-Риса, диктующий невмешательство в дела слаборазвитой цивилизации Инакадемери, точно аналогичен Первой Директиве Флота Стартрека, а не прекраснодушным моделям базисной теории феодализма. За сорок два года скрытного пребывания землян на планете и орбите попыток остановить бесконечную войну на семи из девяти континентов не предпринималось. Откровенно говоря, на то имеются веские аргументы: еще прежде, чем люди изготовили первый глиняный кирпич в Шумере, у наков сорок тысяч лет (по другим вариантам, десять) напролёт цивилизации сменялись тёмными эпохами. Весьма похоже, что эти существа, подобно мошкитам, попросту неспособны к достижению стабильности в политике и экономике. Одна отрада: они так и не додумались до расщепления атома (кстати, это допущение Макдевита требует гораздо более тонкой настройки стартовых условий, чем роковое попадание Прыжковой Точки в фотосферу Ока Мёрчисона, приводящее к гибели всех мошкитских кораблей и убедившее мошкитов в бессмысленности освоения сверхсветовых скачковых технологий).
В канонических произведениях БраСов (криптоистории вроде Возвращения в Арканар забавны, но вызывают лишь неловкость за авторов) судьба арканарского общества после психического срыва и эвакуации Руматы не освещается; впрочем, там не названо даже имя планеты, которую все Ученики и фанаты творчества привыкли именовать Арканаром. А ведь у Руматы было куда больше шансов на успех, чем у Артура Камински: Антон Эсторский обладал достаточным физиологическим сходством с аборигенным населением, чтобы совокупляться с их девушками и без труда сойти за красавчика-аристократа, Камински же, как и другие земляне, вынужден носить световодный плащ-невидимку не только по протоколу Баррина-Риса или для подавления разыгравшегося либидо при наблюдении за местными практиками группового секса на свадьбах, но и потому, что облик землян производит на местное население не меньший ужас, чем на людей — резиновые куклы Роба Боттина. Вполне возможно, кстати, что и Артуром антрополог поименован в честь Кларка, чьи Сверхправители из Конца детства, решив замирить землян, также избегали им показываться в истинном облике, точно идентичном христианским представлениям о демонах с рогами и хвостом.
В одном эпизоде, регистрируя сцену казни мирного населения солдатами оккупационной армии, Камински размышляет: “Вот чему ты попустительствуешь. Помнишь, какую репутацию снискал в веках один парень, любитель умывать руки перед убийцами?” Как свидетельствуют культовые у русских интеллектуалов криптоисторические источники, Понтий Пилат более всего на свете ненавидел запах розового масла, так что, быть может, и от воды с разведенным в ней соком земляники отказался бы. Артур Камински, взваливший на себя геркулесову задачу в одиночку застопорить пыточное колесо бесконечной войны на Инакадемери, не добрался до самых вершин, но и окунать руки в нужник (что равно смущало болельщиков “Тоттенхэма” и Румату Эсторского) не стал, предпочтя не терпеть до ближайшего цивилизованного туалета, а справлять нужду на земляничной поляне. Правильное ли решение он принял, покажет время. После контакта с землянами наки, обитатели Инакадемери, вырвутся из замкнутого оруэлловского цикла, но не эта ли вековечная примитивность так надежно, словно плащ с отклоняющим световодом, прикрывала тамошние Океании и Остазии от пристального внимания омега-облаков?
LoadedDice
