Sleeping modesty

Нэнси Кресс, Нищие всадники (Beggars Ride, 1996)

В отличие от блестящей второй книги цикла, Нищих и выборщиков, третья написана словно по обязанности, чтобы расквитаться с издательским контрактом. Хотя вам безусловно стоит продраться и через чуть назойливую в технофобии своей дистопию 2120-х, где “двигателю мира” ставят палки в ступицы мотор-колеса то наркоманы-гедонисты, придатки хищных вещей своего века, то обездоленные автотрофные анархисты, которым этих вещей и укрыться от зимы не хватает.

Племя, подобно многим, нашло приют на зиму в здании заброшенной фабрики по переработке провианта. Джексон прикинул, что здесь когда-то перерабатывали яблоки из одичавших рощ на низких холмах. Никто не вышел им навстречу. Лиззи, с Дирком на руках (ребенок продолжал дрыхнуть), повела их к задней двери здания, где под обычным пластиковым навесом как раз перекусывали местные.

Шестьдесят-семьдесят Жизнелюбов лежали или сидели обнаженные на вспаханной земле, поглощая питательные вещества и солнечный свет. На секунду у Джексона мелькнуло воспоминание о вечеринке у Терри Эмори, куда его затащила Кэйси. Но перепутать эти светские рауты было невозможно. Жизнелюбы были… как ни неприятно это признавать… это отдает худшими проявлениями нетерпимости, в духе Элли Лестер, но от правды не укрыться: Жизнелюбы производили отталкивающее впечатление.

А однако, уровень небрежного, обделенного премиями романа Кресс времен конфетно-букетных отношений с Чарльзом Шеффилдом задает планку, так же недостижимую для большинства авторов современной — насквозь ангажированной, расколотой по гендерно-политическим критериям — англосферной НФ, как для Терезы Кэтрин Арановой — уровень классической прозы и драмы времен до Войны Перемен, которые она трудолюбиво растаскивает на цитаты.

Она сохраняла спокойствие и пыталась что-то придумать. Для начала следует призвать бота-уборщика, чтобы все эти лишние руки и ноги подмел. Потом проинформировать полицию анклава о вторжении. Третье: понять, почему проза Томаса Карлейля так хороша и как ей самой научиться писать не хуже. Или ее персональному ассистенту. Да, это бы имело смысл: надо попросить ассистента, чтобы сымитировал прозу Карлейля. В конце концов, их обоих Томасами зовут.

Кресс пробует извлечь из Испанских нищих и сиквела все самые стильные элементы и интегрировать на новой игровой сцене, но затертый афоризм Жана-Батиста Альфонса Карра “Чем сильнее все меняется, тем сильнее остается неизменным” здесь воплощен уж чересчур настырно. Антагонистка Испанских нищих Дженнифер Шарифи не успела выйти из тюрьмы, а уже не покладая рук берется за воплощение плана мести — и прежние роковые ошибки этот план учитывает не в большей степени, чем итерации строительства Звезд Смерти, Старкиллер-баз и флотилий Звездных Разрушителей в эпизодах Звездных войн с четвертого по девятый.

В Нищих и выборщиках Лейшу Кэмден, пожалуй, самую симпатичную героиню из стана Неспящих, реднеки бесцеремонно сбрасывают с доски в болото еще до миттельшпиля партии; в Нищих всадниках закадровое присутствие Миранды Шарифи продолжается почти две трети книги, но будет столь же бесцеремонно прервано, как только читатель возомнит, что сюжет наконец раскочегарился до экшена вместо слегка наивных (а не издевательски забавных, как привычно по второй книге) криминально-политических интриг. Представьте себе, между прочим, что вы эмигрировали с фундаментально измененной вашими усилиями Земли сначала на орбиту, в Святилище Неспящих, а затем, когда вас оттуда не очень вежливо попросила преданная и обманутая вами двадцать восемь лет назад бабушка, — на Луну. Ваши бывшие поклонники, преисполняясь сперва нетерпения, потом фрустрации и ненависти, ждут, что вот-вот вы спустите им по кроличьей норе снадобье бессмертия, которое генномодифицированные беляки истолкли в нефритовой ступе.

Крупная распечатка за терминалом представляла лицо Миранды Шарифи с наложением голубой вуали, трех лилий и открытой книги молитв. Рядом фотография таких же размеров, то же лицо, но окруженное могильными камнями, гробами, черными свечами и орудиями пыток; довершали композицию слова КОГДА БЕССМЕРТИЕ ДАШЬ, СУЧКА ДРАНАЯ?

Но, в отличие от Чанъэ-4, вы им никогда не отвечаете… пока это наконец не потребуется сделать. Пожалуй, при этом будет нелишне ввести задержку на скорость прохождения электромагнитного сигнала до Лунной базы и обратно, даже если хочется пару секунд сэкономить?

Уж наверняка сверхчеловеческий интеллект Супера-Неспящей способен вам подсказать подобную простейшую уловку. В конце-то концов, после Перемены на Земле только прибавилось мест, чьи обитатели единственной надеждой на спасение полагают коммуникационный даунгрейд.

Трое берберов лениво потягивали кофе и ни о чем не говорили, производя впечатление совершенно расслабленных людей. Но даже Карим слегка напрягся, когда открылась дверь, и появился Сергей Михайлович Струков.

Легендарный русский гений был крупного сложения, черты его носили явственный отпечаток генетической модификации. Кожа излучала характерный для Измененных здоровый блеск. Шприцы, разумеется, разбросали над Украиной, как и во всех других регионах Земли, однако осталось неизвестным, насколько широкое применение они обрели там; Украина наглухо закрыла свои границы, а вдобавок после Ограниченных Ядерных Войн там расплодились антитехнологические культы, значительно тормозившие развитие Сети. Что не в Сети, того не взломаешь. Большая часть Восточной Европы и Западной Азии оставалась белым пятном даже для Святилища.

Но не Струков. Его знали повсюду и нигде не видели.

Он бежал с Украины в семнадцатилетнем возрасте; в микробиологии тогда ничего не смыслил, но интеллект у него каким-то образом уже был генномодифицирован. Он никогда не рассказывал о своих родителях, о том, как он рос и как так получилось, что говорил он не только по-русски, а и на богатом идиомами китайском и— пускай и с заметным акцентом, но свободно— французском.

Впрочем, слегка аналогичные, и приводящие к таким же катастрофическим результатам, тактические глупости в исполнении Дженнифер Шарифи побуждают списать это на почти неизбежное презрение мидвичских кукушат к валаамовым ослам, по инерции проверяющим обфускацию кода при входе на экзамен.

Возможно, я бы так и поступил, но просто не нахожу в себе сил после того, как Кресс, кажется, вполне серьезно предлагает застенчивой затворнице излечиться от синдрома самозванца, клинической депрессии и контактной агорафобии… ролевым косплеем.

Глядя на лауреаток престижных англосферных премий последних лет шести, после загона Грустных Щенков глубоко в Ржавый Пояс, закрадывается подозрение, что совет Кресс по преодолению собственных литературных и сексуальных комплексов они восприняли чересчур буквально. И сорвались на истерику вместо катастерики.

LoadedDice