Russian doompster fire

Как я отмечал в давнем отзыве на Королеву викингов (не путать с клюквенной лентой о восстании Боудикки, которое произошло лет за восемьсот до появления скандинавов в Британии — ну да Кэтрин Уинник тоже не скандинавка, а… украинка), странная привлекательность саг и прядей, а также альтернативок из викингской эпохи для современного читателя в том, что их персонажи крайне мало склонны к рефлексии и показываются через поступки и высказывания, а их судьба (dómr) одновременно и слава, и приговор. Рок.

За последние пару Лет Джекпота, впрочем, жителям Федеральной Империи и сопредельных земель представилась очень наглядная возможность приобщиться к такому образу мыслей и дел уже не в симуляции, а в базовой реальности.

Но мне он был интересен еще тогда, когда совсем не соприкасался с мейнстримом.

Кажется вероятным, что и федерально-имперские маркетологи стали перенимать эту чарующую игру слов, порожденную Роком. Русским Роком.

В пору, когда основным инструментом фиксации биографических подробностей выступала устная традиция саг и прядей, вредны были не те привычки, за которые вас осуждают, а те, из-за каких вы теряете то, о чем предпочли бы не забыть.

На другой день он собрался ехать на корабль и сказал всем домочадцам, что уезжает навсегда. Все опечалились, но подумали, что он еще вернется. Собравшись в путь, Гуннар обнял каждого на прощанье. Все вышли проводить его. Он воткнул копье в землю, вскочил в седло и уехал с Кольскеггом.

Вот они подъезжают к Лесной Реке. Тут конь Гуннара споткнулся, и он соскочил с коня. Взгляд его упал на склон горы и на его двор на этом склоне, и он сказал:

— Красив этот склон! Таким красивым я его еще никогда не видел: желтые поля и скошенные луга. Я вернусь домой и никуда не поеду.

— Не доставляй такой радости врагам, — говорит Кольскегг. — Не нарушай договора. Да никому и в голову не придет, что ты можешь его нарушить.