Living under the Gunn

Во вчерашнем обзоре Трансформации Джеймса Ганна я ссылался на итоговое интервью с обсуждением трилогии о Райли и Аше. Если вам тоже стало интересно, сколько же Джеймсов Ганнов припасено у озорницы-судьбы в американской фантастике, науке и кинотусовке, сложно ли уговорить издателей на аванс за трилогию в 90 лет и каких двух вещей требовал от писателей Золотого века Джон Кэмпбелл, загляните в него и узнайте больше.

Интервью Джеймса Ганна Полу Семелу (Paul Semel) для paulsemel.com, данное 22 июня 2017 года

Я всегда предпочитаю начинать с базовых понятий. Итак, о чем ваша Трансформация, как она увязана нарративно и хронологически с первыми двумя книгами трилогии, Машиной Трансценденции и Трансгалактикой?

Трансформация продолжает сагу о Райли и Аше, которая началась в миг их встречи в статусе паломников, взыскующих легендарной Машины Трансценденции. Эта история нашла продолжение в Трансгалактике, где они, уже трансценденты, заброшенные в далекие друг от друга области Галактики, пытаются снова встретиться, хотя ни Райли, ни Аша не представляют себе, где именно. В Трансформации они завершают миссию, к которой, как выяснилось, всё это их готовило: спасают Галактику от вторжения из другой галактики.

Откуда вы почерпнули идею для Трансформации и когда именно в ходе написания трилогии она обрела окончательный вид?

Я искал вдохновения, и мой взгляд упал на книжную полку, а там стоял труд Кори и Алексея Паншиных Мир за холмом: научная фантастика и квест в поисках трансценденции. Потом я подумал, а нельзя ли реализовать этот квест с помощью машины, которая бы позволяла достичь трансценденции незамедлительно. Отсюда родилась мысль о путешествии в поисках легендарной Машины Трансценденции, открытие которой разрушит хрупкий мир между людьми и чужаками нашего спирального рукава. Эти последние давно учредили свою Федерацию и презирают выскочек-людей.

Затем в Галактику вырвались люди. В отличие от сифоров, человечество не согласно было принять предписанную себе роль ученика галактических видов. Люди настаивали на немедленном предоставлении полноправного членства. Старые связи оказались под угрозой. Древние соглашения были разорваны. Случилась война.

Война, по понятиям сифоров, является естественным состоянием Вселенной. Сифоры рождаются с этим знанием. Сифор должен убивать, или убьют его, пожирать, или будет пожран сам. Но, как цветасто разъяснял Сибил, подавление инстинкта выжить любой ценой, защитить свою территорию и отстоять честь даже перед угрозой смерти— неизбежная цена цивилизации. Придерживаясь этого выстраданного принципа, сифоры построили корабли для Федерации, снарядили экипажи и бросили их в бой. Избыточная кладка перестала уничтожаться, вместо этого молодежь посылали сражаться на сифоранских боевых кораблях, а число их возрастало в геометрической прогрессии. Сифоры гордились тем, что численность сифоров и производительность их военной промышленности стали важными составляющими галактической стратегии.

За считанные часы было бы человечество повергнуто и загнано вспять в ничтожную системку, из коей выползло, однако другие галактические виды, менее сифоров приверженные консенсусным принципам Федерации или учуявшие потенциальное политическое преимущество, встали на защиту людей от справедливого возмездия Галактической Федерации.

Я написал первую и последнюю главы Машины Трансценденции, а потом взялся за синопсис. Почти сразу я осознал, что концепция слишком масштабна, в одном романе ее не уместить. Я задумал трилогию — новый для меня опыт. Я никогда не писал трилогий. И послал эти наброски издателям.

Закончив первую книгу цикла, я понял, что история о том, как Райли с Ашей будут искать друг друга после разлуки, станет доминировать в Трансгалактике, и мои планы несколько изменились. Когда я достиг конца второй книги, стало ясно, что мой замысел относительно третьей — о том, как трансцендентные существа попытаются преобразовать Федерацию к более здоровой, разумной, рациональной форме галактического управления — лучше не высказывать прямо, а намекнуть на него. Я это сделал, переместив кое-что в послесловие к Трансгалактике.

В научной фантастике, разумеется, много субжанров. В какой из них, на ваш взгляд, лучше всего поместить Трансформацию и остальные романы цикла?

Трилогию о Машине Трансценденции лучше всего описать в терминах космической оперы, подобно первым двум моим романам 1955 года: Мир-крепость и Звездный мост [совм. с Джеком Уильямсоном]. Шестьдесят лет спустя я вернулся к космоопере, но с иным видением ее возможностей и условий работы. Трилогия также опирается на иные модели: квест, паломничество (Машина Трансценденции [1] берет за структурную основу Кентерберийские рассказы Джеффри Чосера), постчеловечность и пр. Она касается многих проблем и тем научной фантастики, над которыми я размышлял и которые проживал сам как писатель и читатель за долгие годы.

Знаю, писатели терпеть не могут, когда их спрашивают о влиянии других авторов или книг, но можете ли вы выделить источники влияния на Трансформацию и трилогию в целом, отличные, однако, от источников вдохновения других ваших работ?

Если читатели моей трилогии зададутся целью найти отсылки на труды других авторов, то обретут их. Не только авторов НФ: я обыгрывал древнегреческие мифы, Гомера, Чосера, Хайнлайна, ван Вогта, Азимова, Мюррея Лейнстера, Генри Райдера Хаггарда, Дилэни и… список почти бесконечен. Я считаю, однако, своим долгом особо выделить влияние Джека Уильямсона, Фредерика Пола, Теодора Старджона и Джона Кэмпбелла, которые, наряду с другими, повлияли не только на мою работу, но и на жизнь. Если поищете ключи, то найдете: некоторые на поверхности, другие запрятаны глубже.

Так я отдавал дань почтения мастерам жанра, которому посвящена моя жизнь. Без их примеров, без вдохновения, какое зажгли они во мне, я бы нашел свою жизнь в этом мире куда менее удовлетворительной.

А как насчет нелитературных влияний? Воздействовали ли на Машину Трансценденции, Трансгалактику и Трансформацию в каком-либо аспекте кинофильмы, телепередачи, может, даже видеоигры?

Такие случаи выделить труднее. Если не считать примеров экранизации моих собственных работ, как было с Пещерой ночи, которая стала Человеком на орбите (Desilu Playhouse, 1959), и Бессмертными, адаптированными для ABC-TV в 1969-м в формате фильма недели и, на следующий год, односезонного телесериала, для меня визуальные медиа становились скорее источниками разочарования, чем вдохновения или влияния.

Обсуждая Облик грядущего (1936) и Космическую одиссею 2001 года, а также Стартрек и Звездные войны, я предпочитаю подчеркивать успех, достигнутый ими в романном, а не только кинематографическом, формате. Я даже написал роман для Стартрека, который Тед Старджон пытался протолкнуть в сериал, но не срослось. В общем, тяжело им было бы на меня повлиять.

Кстати, о Стартреке. Правительственная структура, обрисованная в Машине Трансценденции, Трансгалактике и Трансформации, зовется Федерацией. Совсем как в Стартреке. Вы не находите, что в ваших романах есть нечто стартрековое?

Если есть, то я это не осознанно. Иногда автор понимает, откуда взялась та или иная концепция, порой же они просто из подсознания выныривают. Мне казалось, что функционирование галактической организации, чьи составляющие расы разделены световыми годами, возможно лишь в формате федерации, а не более жесткой и тесно связанной системы.

Один из моих принципов при написании НФ, в частности, космооперы, заключается в том, чтобы рассматривать происходящее в книге так, как если бы мы действительно это испытывали. Большая часть космоопер и визуальных космоэпиков представляют свои миры чистенькими и легкодоступными для визита.

Я же сфокусировался на том, как могут перенестись в космос привычные, основополагающие человеческие трудности: длинные перелеты между червоточинами, благодаря сети которых стали реальностью межзвездные путешествия, скука, рутина, ужас, грязь, запахи, звуки… Я пытаюсь передать читателю образ будущего, как можно более близкий к картинам моей фантазии.

Джон Кэмпбелл однажды указал, что читателям от писателя нужны две вещи: во-первых, они хотят, чтобы автор вообразил за них то, чего они не могут представить сами, во-вторых, чтобы он вообразил за них то, что им доступно, в большем разнообразии деталей.

Как вам, без сомнения, известно, вы тезка парня, снявшего Стражей Галактики и их продолжение. Считаете ли вы, что аудитория, которой нравятся Стражи Галактики, полюбит и ваши книги, в частности, трилогию?

О, мне приятно вспомнить, что он мой тезка. Если точнее, мир не устает напоминать мне, что на свете живет мой тезка, притом знаменитый.

В 2013-м я приехал в Сан-Антонио на Ворлдкон, и ко мне подскочил фэн с диском одного из фильмов моего тезки. Я ему сказал, что это не мой сценарий и не мой фильм. Он не поверил.

Я первую часть по телевизору видел, потому что сейчас не хожу в кинотеатры, и мне она показалась отличной. Вторую не видел, ее по телевизору еще не показывали. Как покажут, посмотрю. Меня странным образом радуют успехи любого другого “Джеймса Ганна”. Джеймс Ганн, несколько старше меня, был известным романистом и сценаристом, а еще один Джеймс Ганн, астрофизик из Принстона, выиграл “стипендию для гениев”.

Но мне кажется, что от моих книг читатели не получат такого же впечатления, как от фильмов о Стражах и от кинокомиксов вообще.

Не то чтобы я считаю, что им нет места, но

книжная НФ, если это не новеллизации, использует принципиально иной подход, в ней исследуется столкновение людей с переменами и будущим, которое несет эти перемены, она предлагает более вдумчивый и глубокий анализ, тщательнее прорисовывает персонажи и их язык, не упуская из фокуса основополагающие проблемы значительных перемен в состоянии человеческого общества.

Перейдем от Стражей Галактики к перспективам экранизации Машины Трансценденции, Трансгалактики и Трансформации. Считаете ли вы, что их можно адаптировать в киноформате или в виде телесериала?

Разговоры велись, но пока ничего конкретного. Это нормально. Вонда Макинтайр как-то описала типичный голливудский экшен [2]: “истерический энтузиазм, а затем — полное молчание”.

Но что бы, на ваш взгляд, сработало лучше, телесериал или полнометражный фильм?

Роман непросто уложить в рамки сценария полнометражного фильма, обычное оптимальное соотношение — одна повесть или новелла на один фильм. В особенности роман с масштабным охватом и различными подсюжетами. Я полагаю, что сериал тут уместнее. Возможно, сериал по подписке для узкого круга. Я всегда ориентировался на издания ограниченным тиражом.

Если бы это стало реальностью, кого бы вы хотели видеть режиссером и исполнителями главных ролей? Вы учтите, что если трилогию возьмется экранизировать другой Джеймс Ганн, вам понадобятся роли для его брата Шона Ганна и Майкла Рукера. Ну и для домашнего растения.

Мне являлась мысль, что забавно было бы, если бы Джеймс Ганн снял фильм по роману Джеймса Ганна, но мой тезка, похоже, предпочитает экранизации комиксов, и я не уверен, что его сильно заинтересуют мои сюжеты, основанные на более натуралистических соображениях. Возможно, я предпочел бы видеть в режиссерском кресле человека, более интересующегося внутренней жизнью персонажей в час вселенских испытаний.

И наконец: тем, кому понравилась трилогия, что вы порекомендуете читать у вас дальше, в каком порядке и почему?

Мои романы затрагивают разнообразие тем. Если вам интересно проследить, как менялось мое восприятие космооперы, обратитесь к первым двум моим книгам, Мир-крепость и Звездный мост. Наиболее известны такие мои романы, как Бессмертные, Творцы радости, Слушающие, Кампус, Мечтатели и Блюз миллениума. Каждый из них отличается от прочих тематически и даже стилистически. У меня также скопилось полдюжины сборников рассказов. Все эти произведения доступны в том или ином формате.

[1] В тексте интервью, видимо, ошибка, Трансгалактика исправлено на Машину Трансценденции по смыслу.

[2] Игра слов, можно понять и как “продюсерский подход”.

LoadedDice