Lady-knight of ghosts and shadows

Классический роман Альфреда Бестера Моя цель — звезды, он же Тигр! Тигр!, долгое время издавался по-русски только в одном значительно сокращенном переводе В. Баканова; лакуны (и откровенные ляпы) по тексту там распределены так однородно, а первоисточник настолько силен, что справедливому восприятию работы Бестера как гениальной и этапной в жанре это обычно не мешает. Как, впрочем, и назойливому чувству недоумения при первой же попытке сравнить этот наиболее популярный перевод с оригиналом.

В последние годы, возможно, из-за появления “конкурирующих” переводов романа, Баканов дополнил свою версию, приблизив ее к авторской. К примеру, вторая часть книги теперь предварена эпиграфом из Тома из Бедлама, Пятимильный цирк Джеффри Формайла ужался до Четырехмильного (Four Mile Circus), по созвучию с фамилией Fourmyle, а врач-пройдоха Серж Орель (Sergei Orel) частично обнажил свои русские корни, став Сергеем (но до Орла, вроде того, что отчеканен на одном из воплощений американского одноцентовика, еще не дорос).

Впрочем, Церера, титул гендиректора горнодобывающего концерна которой носит в личине межпланетного буффона Гулливер Фойл, так и осталась Цересом, а молоденькая шлюха класса С, которую два молодчика подкупили заглядывать под юбки, все еще закамуфлирована под кассира, фотографирующего внутренности Терранского Кредитного Банка.

В общем, ни один из русских переводов этой книги не совершенен, иллюстраторов после знакомства с японским изданием можно обнять и оплакать, но меньше всего претензий должно быть предъявлено стихотворным эпиграфам, ибо передача стихов средствами другого языка — сотворчество и вкусовщина в превосходной степени.

Если стихотворение Уильяма Блэйка Тигр достаточно известно, и из нескольких вариантов его русской адаптации, как правило, выбирают версию Маршака, то полного “классического” перевода Тома из Бедлама не существует, лишь заметно искаженный — производства Григория Кружкова, которым и воспользовался при редактуре своего издания Баканов. Но на печати версия Кружкова, и так малопривлекательная, приобрела совсем уж странный вид: в ней откуда-то появилась прямая речь.

Я веду фантазий войско

Воевать моря и земли,

На шальном коне я скачу во сне,

"Меч пылающий подъемля.

Приглашение к турниру

Мне прислала королева,

До нее езды - три косых версты,

За Луной свернуть налево".

Для сравнения, в издании под названием Моя цель — звезды прямой речи нет. Как нет ее и в оригинале средневековой поэмы. Эта версия, с неизбежностью неточная, несколько лучше передает ритм и удачнее соответствует смысловой разбивке по строчкам. А может, мне просто приятнее видеть в тенях и видениях рыцаря мужеска пола вместо королевы, карьерный путь до которой от шлюхи класса С бывает и много короче десяти лиг английского футбольного зиккурата.

(За то ли воевали ДиДы в восьмом сезоне Игры престолов?)

With a host of furious fancies

Whereof I am commander,

With a burning spear and a horse of air,

To the wilderness I wander.

By a knight of ghosts and shadows

I summoned am to tourney

Ten leagues beyond the wide world’s end,

Methinks it is no journey.

С лукошком яростных причуд,

Которым лишь я господин,

На воздушном коне, да с копьем в огне

Бреду на пустоши один.

Рыцарь теней и видений

Мне бросил вызов на турнир

В десятке лиг — там у края мир дик.

Рукой подать. Едва ль закатят пир.

LoadedDice