Frontier Troopers

Дональд Уэстлейк, Анархаос (Anarchaos, 1967)

Уэстлейк снискал себе всемирную известность как автор детективов, крутых и иронических, но, учитывая, что начинал он в Золотом веке пальпа, неудивительно его раннее обращение к НФ. По причинам, о которых ниже, не приходится удивляться также и тому, что роман этот был впервые опубликован под псевдонимом Курт Кларк. Он так и остался единственным крупным (ну… как крупным… современные авторы, полагающие трилогию элементарным квантом повествования, на таком сюжетном пространстве едва первую партию фигур бы успели расставить) произведением Уэстлейка в жанре фантастики, а переиздан был отдельной книгой, уже под настоящим именем, лишь спустя сорок лет. Но даже после переиздания остался практически незамеченным.

Я умею писать, жаловался Уэстлейк на страницах фэнзина Xero за несколько лет до первой публикации романа. Я пишу хорошо. Я могу выдавать первоклассные вещи. Но единственная моя работа в жанре НФ, которой я вполне доволен, это роман, которого я, наверное, никогда не доведу до публикации, потому что экономически, стилистически и философски он ни в какие ворота не лезет. Вы понимаете, о чем я? Когда я пишу хорошую фантастику, она не пользуется спросом.

Эта диатриба Уэстлейка произвела на фэндом глубокое впечатление; в частности, Фредерик Пол и Аврам Дэвидсон так никогда и не простили ему нападок на жанр и сообщество, пренебрежительно отозвавшись об Уэстлейке как об “авторе детективов, по ошибке забредшем в фантастику”, где “планка требований к уровню” гораздо выше.

Когда вышел в свет Анархаос, критика laissez-faire капитализма и либертарианского анархизма, слишком часто рождающих противоестественные гибриды, еще не была мейнстримом. Напротив, с негасимой популярностью творений Айн Рэнд соперничали работы Хайнлайна и Милтона Фридмана (последнего, с разрешения читателей, я тоже отнесу не к экономистам, а к фантастам, где ему самое и место). До появления Культуры Йена Бэнкса, где было дано первое методологически корректное описание анархо-либертарианской утопии и ее темных сторон, оставалось еще лет десять (и двадцать до момента публикации). Общее настроение либертарианцев, анархистов и бойцов сексуальной революции диктовало кому сдержанный, а кому безудержный оптимизм относительно дальнейших перспектив человечества, как экономических, так и космических.

Характерно, что роман Уэстлейка за прошедшие полвека совсем не устарел, и связано это не только с довольно аскетичным, набросанным крупными мазками фоном сюжета, не с аккуратным воздержанием от спецификации применяемых во вселенной книги технических устройств (ретрофутуризм с бумажными книгами и пленками здесь тоже задрал лапу, но пометил от силы один угол сюжетной конструкции), не с примитивной природой планеты-фронтира, где происходит действие. Вневременная природа Анархаоса скорее подпитывается теми же соображениями, что и в классических нуар-детективах Чандлера или шерлокиане Конан Дойля. Разве важны для расследований Филипа Марлоу и Шерлока Холмса мировые войны, вспышки сверхновых, сломы технологических укладов, а хотя бы и предпочтение гелиоцентрической модели космоса геоцентрической — или ее дальнейшее вытеснение хаббловским пузырем? Ничуть.

Вполне аналогичным образом действие Анархаоса могло бы разворачиваться на любом отрезке космической экспансии человечества в дефицитную эру, хотя небесными покровителями основатели колонии считают русских нигилистов Бакунина, Кропоткина и Нечаева, и следовательно, к моменту описываемых событий эти мыслители еще не успели кануть в бездну истории.

Из упоминания этих имен видно, что Анархаос не ограничен стилизацией под чандлеровский нуар в режиме колонизации космического фронтира. Не сводится он и к руководству по выживанию под грузом медвежьей туши от Джека Лондона и Леонардо ди Каприо, хотя резкий излом сюжета примерно на трети повествования может навести на такую мысль. Впрочем, он нужен не столько для спуска в ад под светом Ада (местного солнца), сколько для бесстрастного вскрытия души антигероя, впервые в жизни смятого и раздавленного чужими актами насилия вместо собственных. (Тут напрашивалось бы сопоставление с титульной повестью Пятой головы Цербера и нисхождением рассказчика в исправительную колонию, но, впрочем, оно корректно только в том случае, если считать Джина Вулфа-отца и Джина Вулфа-сына единой на глубинном уровне личностью.)

Уэстлейка интересовало развитие общественной модели фригольд-синдикализма, которой пропели немало гимнов Рэнд, Хайнлайн, Фридман и прочие либерал-фундаменталисты.

Что случится, когда первое поколение анархо-синдикалистов вымрет от естественных причин, а потомки, ничего, кроме условного пакта анархии, не знающие, и не привыкшие работать в режиме подвижничества, сравнимого с религиозным, окажутся всецело зависимы от милости межпланетного контингента, который обеспечивает колонию транспортом, дефицитным импортом и прочими плюшками, недоступными в базовой модели анархо-синдикализма без постдефицитных технологий? Ответ немного предсказуем: где нет законов, нет и преступлений, поэтому в среднем из трех человек, прибывающих на Анархаос, возвращается живым только один. Если он, конечно, не сотрудник корпорации… хотя иногда это условие, напротив, гарантирует смерть.

Как и для любой утопии дефицитного века, анархо-синдикалистская утопия Анархаоса в поколении, наследующем основателям, мутирует в антиутопию. В данном случае — антиутопию, вполне достойную названия протокиберпанка; Анархаос нельзя сравнивать с Нейромантом или Криптономиконом, но для своего времени работа эта стоит особняком и заслуживает отдельного стенда на выставке киберпанк-фальстартов, где-то между Моя цель — звезды и Устройством с Центавра.

LoadedDice