By bargain and by blood

Брайан Стэблфорд, Юная кровь (Young Blood, 1992)

Если бы даже эта книга вышла на полтора десятилетия позже, то, разумеется, все равно не составила бы конкуренции выпускным альбомам Стефани Майер: Юная кровь слишком сложно устроена и, подобно лучшим реализациям принципа неопределенности в прозе, требует пристального, неотрывного внимания к авторским престидижитациям, от первой до последней страницы.

Однако ее популярность могла бы в зоне Сумерек середины 2000-х существенно возрасти — по тем же соображениям, по каким и у Ложной слепоты Питера Уоттса.

Наверное, нет нужды лишний раз доказывать, что Уоттс (в отличие от Стэблфорда), по существу, все время работает с одним и тем же набором сюжетных инструментов, и Ложная слепота представляет собой по сути космическую перелицовку Рифтеров, но с важным (во всяком случае, для миграции текста из электронной версии в бумажную и успешных продаж) отличием. В Ложной слепоте, а равно Эхопраксии, присутствуют вампиры, или те, кого Уоттс предпочел так называть. Заглотивший наживку издатель (либо казуальный читатель), в отличие от меня, рискует не сразу просечь, что на самом-то деле от этого слагаемого в сумме ингредиентов сюжета меняется хотя и больше, чем от задержки при обработке последовательных нажатий клавиш в системном калькуляторе iOS, однако все ж меньше, чем при сдвиге авторской палитры в темную область на полсотни оттенков серого.

И тем не менее я глубоко сомневаюсь, что без вампиров Ложная слепота и Эхопраксия стали бы лонгселлерами, по крайней мере рунетовского масштаба. Полярность читательских оценок также в значительной мере связана с Юккой Сарасти и Валери, а не с авторскими рассуждениями о природе самосознания и обоюдоострых клинках эволюции, у которых незаметно для вечного воителя отпадает рукоять.

Все сказанное применимо и к Юной крови, которая прошла практически незамеченной даже в англосфере, а в иных обстоятельствах, пожалуй, достойна была бы конкурировать с Я — легенда Ричарда Матесона за лучший вампирский роман XX столетия, тем более оснований для присвоения этой награды столь же… немного.

Вампирами у Матесона названы типичные зомби, разве что механизм заражения заявлен не вирусный, а бактериальный (это не слишком принципиально, однако повышает уязвимость сюжета к нападкам с позиций профессиональных биологов). Нежить Стэблфорда, на первый взгляд, отвечает более традиционным представлениям о вампиризме, но это столь же обманчивое впечатление, как поспешный вывод о психическом расстройстве (или вновь пробужденной жестокой ясности ума) Мартина Грегори в Страже Чарльза Маклина, с которым у этой книги также много общего.

В зависимости от предпочитаемой точки зрения Юную кровь можно прочесть и как хоррор о совращении невинной барышни рыцарем теней Мальдуривом, и как триллер о тех, кто по завещанию дочери дворецкого Бэрримора обречен трудиться ночными сторожами в Лавке, и как бюллетень на досрочных выборах в палату представителей двухпалатного разума, и как монографию о самосбывающихся пророчествах деннетовского операционализма, и, пожалуй, как записки недостоверного рассказчика (рассказчицы? рассказчиков?) на четвертой странице обложки путеводителя по Адамаваре. А читая Юную кровь в год выхода третьего сезона Твин Пикса, вы вряд ли станете спорить с Анн Шаре или ее любовником Джилем Молари, что совы отнюдь не то, чем кажутся из черного вигвама на оксбриджских задворках.

Кроме всего прочего, этот роман, наряду с Метрофагом, практически эталонен для понимания духа времени, принесшего миру эпидемию СПИДа, а Британии — еще и вспышку коровьего бешенства.

LoadedDice